Смерть в овечьей шерсти

– В тот день дядя Артур чувствовал себя особенно плохо. Он тяжело дышал, и я боялся его утомить, но он настоял, чтобы я выложил ему все. Когда я закончил, он спросил, что мы будем делать, если врач не признает меня здоровым. Я ответил, что не знаю, но в любом случае это не имеет значения, поскольку тетя Флоренс будет стоять насмерть, а Урси слишком подвержена ее влиянию. Дядя Артур сказал, что это дело поправимое. Я тогда подумал, что он надеется переубедить жену. Я и сейчас считаю, что это он повлиял на нее, заставив сменить пожизненное заключение на двухгодичный срок. Но возможно, какую-то роль сыграла ее стычка с Дугласом из-за Маркинса. Ведь после этого ты уже не был прежним любимцем. Правда, Дуглас?

– Похоже на то, – печально согласился Дуглас.

– Скорее всего сработало и то и другое. Но главное, что дядя Артур сумел ее окоротить. Когда я уходил, он с хриплым смешком сказал: «Довольно трудно быть примерным супругом. Рано или поздно надоедает постоянно оправдываться и извиняться. Я лично не справился с этой ролью». Мне понятно, что он имел в виду. А тебе, Тери?

– Мне? Почему ты спрашиваешь меня? – удивилась мисс Линн.

– Потому что в отличие от Урси ты не была ослеплена великолепием Флосси. Ты вполне могла оценивать эту пару вполне объективно.

– Не думаю, – ответила мисс Линн, но так тихо, что ее услышал только Аллейн.

– Дядя Артур, по-моему, был очень к тебе привязан. Когда он болел, всегда хотел видеть только тебя.

Дуглас, уловивший в этих словах некий намек, по-спешил ответить:

– Не знаю, что бы мы делали без Тери все это время. Она просто сокровище.

– Согласен, – произнес Фабиан, все еще глядя на нее. – Видишь ли, Тери, я часто думаю, что из всех нас ты одна можешь взглянуть на это дело со стороны.

– Да, я не родственница, если ты это имеешь в виду. Я человек со стороны, всего лишь наемный работник.

– Можно и так сказать. Но я имел в виду, что в твоем случае отсутствуют эмоции. – Сделав небольшую паузу, Фабиан со значением спросил: – Или я не прав?

– Откуда у меня могут быть эмоции? Чего ты добиваешься. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.

– Это не по нашей части, правда, Тери? – поспешил ей на помощь Дуглас. – Когда дело доходит до самокопания, всяких посмертных манипуляций и выяснения мнений, мы с тобой как-то выпадаем из общей картины.

– Хорошо, – подытожил Фабиан. – Оставим это специалистам. Что вы скажете, мистер Аллейн? Наши отрывочные воспоминания – просто пустая трата времени или они все же что-то добавляют к полицейским протоколам? Есть хотя бы небольшой шажок на пути к истине?

– Это было интересно, – отозвался Аллейн. – Я получил то, чего нельзя извлечь из протоколов.

– А мой последний вопрос? – не унимался Фабиан.

– Пока не могу на него ответить, – веско произнес Аллейн. – И очень надеюсь, что наша беседа продолжится.

– Теперь твоя очередь, Тери, – сказал Фабиан.

– И что я должна делать?

– Развивать тему. Скажи нам, в чем мы ошибаемся и почему. Нарисуй нам свой беспристрастный портрет Флоренс Рубрик. – Фабиан снова посмотрел на портрет: – Ты, например, сказала, что этот дурацкий портрет ей под стать. Почему?

Не глядя на портрет, мисс Линн произнесла:

– На этом портрете у нее глупое лицо. На мой взгляд, это вполне соответствует оригиналу. Она была очень неумной женщиной.

V. Версия Теренс Линн

1

Аллейна больше всего в мисс Линн поражало самообладание. Он был уверен, что ее, как никого другого, раздражали эти бесконечные словоизлияния. И тем не менее она отвечала на его вопросы сдержанно и спокойно. В отличие от всех остальных она не стремилась выговориться. Аллейн чувствовал, что с ней надо проявлять особую осторожность, иначе все сведется к обычному полицейскому допросу, а этого он хотел меньше всего. Он предпочитал оставаться сторонним наблюдателем, перед которым вываливают горы хлама, давая ему возможность самостоятельно рассортировать его, выкинув все ненужное.

Начав с достаточно сенсационного заявления, Теренс Линн невозмутимо ждала вопросов.

– Итак, мы имеем два совершенно противоположных мнения, – произнес наконец Аллейн. – Насколько я помню, Лосс утверждал, что миссис Рубрик была хитра как сто чертей. Вы с этим тоже не согласны, мисс Линн?

– У нее была масса уловок, и она умела говорить.

– Со своими избирателями?

– Да, с ними. У нее был ораторский талант. Ее речи звучали убедительно. Но не на бумаге.

– А я всегда думал, что это ты пишешь ей тексты, – сказал Фабиан.

– Тогда бы они хорошо читались, но плохо звучали. Я не знаю всех этих штучек.

– А откуда они брались? – спросил Дуглас.

– Она слушала радио и использовала чужие фразы.

– Черт, в самую точку! – радостно воскликнул Фабиан. – Ты помнишь, Урси, тот трубный глас в ее речи по поводу переподготовки военных? «Мы поможем им осесть на земле, вернуться в мастерские, на невспаханные нивы и горные пастбища. Мы никогда не покинем их». Господи, какую же наглость надо иметь.

– Это было совершенно бессознательно, – запротестовала Урси. – Она просто инстинктивно повторяла услышанные где-то слова.