Смерть в овечьей шерсти

– Мой дорогой друг, я поверю, когда все ниточки сойдутся. Послушайте. У меня к вам две просьбы. Первая очень простая. Когда вы придете домой, закажите мне телефонный разговор с полицейским управлением. Без свидетелей. Сделаете?

– Конечно.

– Вторая посложнее. У вас в сарае есть стойла, где овцы ждут стрижки. Там еще решетчатый пол.

– И что?

– Стрижка ведь закончилась?

– Да.

– Нельзя ли этот пол поднять?

– Зачем? – изумился Фабиан.

– Там может быть кое-что интересное.

– Там только овечий навоз, скопившийся за тридцать лет.

– Так я и думал. Но меня интересует только верхний слой, образовавшийся за последний год. Я бы хотел сгрести и просеять его. Буду очень признателен, если вы одолжите мне какой-нибудь старый комбинезон.

Фабиан взглянул на руки Аллейна.

– И еще, если можно, перчатки, – добавил тот. – Очень сожалею, что придется поднять пол. Полицейское управление возместит вам убытки. Мне понадобится всего одна секция – та, что рядом с прессом. Предупредите работников.

– Что вы надеетесь там найти?

– Свечу, которая сгорела.

– Как прикажете вас понимать?

– Что же здесь непонятного?

Они подошли к калитке, за которой начиналась лавандовая дорожка. Аллейн оглянулся и посмотрел на дорогу. Отсюда была видна открытая дверь пристройки, где они оставили Элби Блэка, сломленного своим признанием, предательством и токсическим воздей-ствием древесного спирта.

– Они с поваром пили денатурат? – спросил Аллейн.

– Не исключено. Или хокануи.

– Что это?

– Местный эквивалент ирландского самогона.

– Почему вы его держите?

– Он напивается не так уж часто. В военное время трудно найти людей.

– Я с удовольствием посадил бы его. Гнусный тип. Настоящая жаба.

– Тогда зачем вы его выслушивали?

– А вы считаете, что полицейские берут показания только у тех, кто им приятен? Пойдемте скорее. Я хочу поговорить с полицией, пока там еще кто-то есть.

Когда они пришли, все уже собрались в уютной гостиной в колониально-викторианском стиле, окна которой выходили в сторону стригальни.

– Мы все почувствовали, что не можем находиться в кабинете после вчерашнего вечера, – сообщила Урсула. – Там душновато. Сегодня я намерена отойти ко сну не позднее восьми. Если, конечно, мистер Аллейн мне позволит. Мы же спали всего пять с половиной часов.

– Я тоже предпочитаю, чтобы портрет Флосси не председательствовал на нашем следующем собрании, – поддержал ее Фабиан. – Если, конечно, такое собрание состоится. Я три года его не замечал, а тут вдруг ощутил, как он на меня давит. Урси, дорогая, может быть, повесить его у тебя в комнате?

– Если это шутка, Фабиан, то довольно неудачная, – отрезала Урсула.

– Ты слишком чувствительна. Дуглас, мистер Аллейн собирается набросать монографию об одном не самом приятном аспекте содержания мериносовых овец. Нам придется поднять пол в одном из стойл.

Стоявший в дверях Аллейн наблюдал за собравшимися у камина. Миссис Эйсворти сидела с привычным видом оскорбленной добродетели. Теренс Линн, сверкавшая спицами над красным вязаньем, сдвинула тонкие брови и пристально посмотрела на Аллейна. Урсула Харм, еще не остывшая от пикировки с Фабианом, удивленно приоткрыла рот. Дуглас бросил газету и, по обыкновению, начал возмущаться:

– Что ты такое несешь, Фаб? Ради всего святого…

– Да, мой дорогой Дуглас, мы понимаем – ты изумлен, что в последнее время вошло у тебя в привычку, но тем не менее это так. Мы поднимаем решетку, а бедный мистер Аллейн спускается вниз.

Дуглас негодующе закрылся газетой.

– Просто фарс какой-то, – пробурчал он. – И кто этим займется?

– Я, – ответил Аллейн. – Если вы доверите мне это дело.

– Не завидую вам, сэр.

– Таков удел полицейских, – с улыбкой отозвался Аллейн.

– Я распоряжусь, чтобы все было сделано, – произнес Дуглас, неприязненно взглянув на Аллейна поверх страницы. В его чуть выпуклых глазах было что-то от миссис Рубрик, изображенной на портрете. – Могу вам помочь, если хотите.

– Вот истинный образец имперского духа! – произнес Фабиан. – Добрый старый Дугги.

– Прошу прощения, – извинился Аллейн и вышел в холл. Там к нему присоединился Фабиан.

– Телефон в кабинете, – сказал он. – Обещаю не подслушивать. Поднимите трубку, и вам ответит телефонистка.

Аллейн поднял трубку и вклинился в чужой разговор. Сердитый голос предупредил его: «Занято!» Он повесил трубку и стал ждать. Было слышно, как Фабиан насвистывает в холле. Телефон звякнул, и Аллейн сделал вторую попытку, на этот раз успешную. Ему ответила телефонистка, и Аллейн попросил соединить его с полицейским участком, где он надеялся застать младшего инспектора Джексона.

– Я вам перезвоню, – отчужденно произнесла телефонистка.

– Это звонок в полицию, я не буду класть трубку.

– Вы звоните из Маунт-Мун? – оживилась телефонистка.

– Да, и тем не менее это официальный вызов, можете мне поверить.

– У вас ничего не случилось, мистер Лосс?

– У меня все расчудесно, но я немного спешу.

– Оставайтесь на линии, – захихикала телефонистка.

В ухе у Аллейна зазвенело, и послышались таинственные голоса: «Ну, тогда по рукам, Боб». – «Чего?» – «Заметано, говорю».

Диалог прекратила всесильная телефонистка: