Смерть в партере

Гей мечтательно прищурился, вспоминая приятное, увёл взгляд на потолок, потом вспомнил, видно, про последний раз и сделал нарочито печальное лицо: «Да наоборот, к сожалению… Как раз в ту позапрошлую пятницу он заходил часов в пять, и я ему веки подкалывал. Только ты смотри не скажи в салоне про это — немного нелегальная процедура… Он же, только когда со мной познакомился, на человека стал похож — я ему и причёску поменял, и стиль, и форму лица мы подкорректировали, нос, брови… И он, конечно, похорошел!»

Яша опять вспомнил светлый образ милого друга, замечтался было вновь, но вернулся на землю довольно быстро: «И не только я это преображение заметил: появился ещё кто-то у него! Я точно это знал, всем, чем можно, ощущал, что другой кто-то между нами встал! И он в тот день, не сомневаюсь ни секунды, к нему ехал, а мне сказку рассказал, что идёт на балет в Большой театр — типа у них такой корпоратив! Ага, я уже поверил! А был он нервный, дерганый какой-то и на себя не похожий — явно врал про балет этот, я это прямо сердцем чувствовал!»

С Яшиной интуицией всё уже мне стало понятно, да и с балетом он ошибся. Но то, что его любовник нервничает, вполне мог почувствовать. А это не соответствовало тому, что мне рассказывала жена Марата, который, судя по времени, перед визитом в «Бомарше» хорошенько отобедал дома. Куда он приехал часа в три, когда закончилась официальная часть их корпоративного мероприятия, и Марго ничего необычного в поведении мужа не заметила. Хотя припомнила, что он потребовал добавки столь сильно понравившегося ему харчо — аппетит отменный! Пребывал же Марат в своём обычном расположении духа — бодр и энергичен, и даже проявил заботу о её здоровье — предложил позвонить сестре и попросить её приехать, как она сможет, осмотреть больную. Марго отказалась с негодованием…

Так что кто-то из них врал, либо нервничать Марат начал после приёма пищи… Я отметил этот фактик и пошёл раскручивать Яшу дальше: «Ну, а не могли у него, например, быть неприятности на работе или что ещё? Мало ли может иметься поводов для беспокойства! Он как деньги зарабатывал?»

Яша наморщил свой явно подколотый треугольник печали, вспоминая, потом разочарованно брови развёл: «Да ты знаешь, не особо я в курсе. В какой-то компании иностранной работал, что-то связанное с аудиенциями, по-моему… Хотя, говорил он пару раз, что скоро у него прилично денег должно появиться, и тогда он доделает дом свой загородный, и мы там станем с ним вдвоём все выходные откисать по полной… Эх…»

Яков опять улетел в свои голубые мечты, я заказал ему уже шестое мартини и вывел из астрала: «Так, может, за эти деньги и кокнули, а баба его здесь ни при чём?» Но такая постановка вопроса показалась ему интуитивно, разумеется, нереалистичной: «Да при чём тут деньги?! Из-за меня она его грохнула, помяни моё слово, из-за меня! Эх, Марат, Марат, не уберёг я тебя…»

На этом он опять залпом допил бокал и выдал уж совсем откровенное признание: «А хотя, Глебушка, знаешь, думаю я, что, может, и хорошо, что он умер. Если бы я его с другим мужиком застукал, то, поверь мне, убил бы, и себя бы убил рядом! Бросил бы он меня вскорости, чувствовал я это, ох как чувствовал!!!»

Всё, Яков был хорош. Оставалось только вызвать такси ему, а себе заказать услугу «трезвый водитель». Что я и сделал в два звонка, а расставались мы лучшими друзьями, и он даже, вполне натурально, всплакнул у меня на плече, пока я его выводил из заведения и в машину сажал. Условились мы созвониться в ближайшее время, и я отправил гея домой — в Капотню…

11

Следующий день опять случился совсем в балете: до пяти вечера я занимался одним, а с восьми — другим. Сначала — серьёзной постановкой с артистами, после — балетом для любителей, определившись с репертуаром досрочно. В промежутке же я вновь посетил богато-безвкусный салон, где вчера постригался у Яши. Но не к нему я пошёл, тем более знал наверняка, что он сегодня выходной. Маникюрши не менее трепливы, нежели парикмахеры, а ногти мне как раз пора было делать. Ей я выдал ту же самую легенду про переезд в этот район, очаровал по-скорому и быстро подвёл к обсуждению мастеров в салоне. На Яше — зацепился.

«О! Яков! Красивое и необычное имя! А что про него скажете?» Девица, пилящая мне ногти, взвела глаза, красноречиво вздохнула и всё сказала: «Нет, Яшка, не спорю, мастер неплохой, рука у него легкая и вкус есть. Но он настолько сладок, аж противен! Вот реально — гадкий гей! А лжец какой, и какой неискренний: клиента облизывает, рассказывает, как он его любит всем сердцем, а потом сидим мы, чай пьём, и он такое про него говорит…».

Ну, это я и сам уже отлично понял, меня же волновали его взаимоотношения с Маратом: «Геи хорошими мастерами часто бывают, я сам — не из них, но мне по барабану ориентация. А у него кто-то постоянный есть или он неразборчив в партнёрах? Это я с точки зрения всяких возможных заболеваний спрашиваю…».