Смерть в пятой позиции

Обычно мы не задергивали штор, да и свет тоже не выключали. Но я решил не спорить. Штору, как назло, заело, и, возясь со шнурами, я заметил на улице человека в штатском, следившего за нашей квартирой.

Помню, я подумал, как непривычно заниматься любовью с девушкой, которую подозревают в двойном, а то и тройном убийстве…

Глава 6

1

Медицинские экспертизы, расследование, дополнительные допросы… Все указывало на то, что предстоит длинный день.

Поскольку я не принимал участия в официальном ритуале, проводимом Глисоном с помпой, скорее подобающей церковной службе, я оставался в конторе и поддерживал мистера Уошберна, отбиваясь от двух-трех десятков репортеров. Те заявились к девяти утра (что доказывало, что мы остаемся новостью номер один) и проторчали в конторе почти до полудня, болтая с машинистками и жалуясь на скудость полученной от меня информации. Полиция им ничего не говорила, а я заставил молчать остальных членов труппы.

Несмотря на это, уже возникло не меньше дюжины бредовых версий, а в редакционной статье «Глоуб», появившейся после полудня, содержалось решительное требование немедленно найти убийцу. Далее «Глоуб» зловеще намекала на возможные изменения в руководстве полиции, если этого сделано не будет.

За вечерние газеты я просто боялся браться. С новостями все было в порядке: там излагались только факты, а их было немного… Подумаешь, третье убийство в балетной труппе… Зато обозреватели в своих колонках самым клеветническим образом весьма откровенно намекали, что все три убийства совершил некто, занимающий достаточно высокое положение в мире балета и в пашей труппе. Нет нужды говорить, что, несмотря на официальную версию все были убеждены в связи между гибелью Майлса, Эллы и Магды.

«Глоуб» предложила собственную версию — об этом постарался наш дорогой Элмер Буш. Его статья красовалась на первой странице — этакое эксклюзивное интервью с очевидцем.

«Разве я мог подумать, беседуя с прелестной Магдой, что несколько мгновений спустя она будет одиноко лежать внизу, на мостовой, с переломанными костями? Должно быть, она уже знала, какая ей уготована судьба. В ее поведении было что-то потустороннее, какая-то отстраненность и безмятежность. Думаю, она собиралась присоединиться в лучшем мире к своему другу Майлсу Саттону, отцу ее нерожденного ребенка. В тот момент, когда мы разговаривали в переполненном репетиционном зале, убийца наблюдал за нами и готовил свое злодеяние. Знала ли она его (или ее)? Да. У меня есть основания считать, что знала».

— Больше ничего слышать не хочу, — заявил мистер Уошберн, осушая третий стакан бренди.

— Везде одно и то же, — буркнул я, бросая газету на пол, где она присоединилась к изрядной куче, выросшей возле моего кресла.

Мы сидели в кабинете патрона. Одна из машинисток принесла нам сандвичей, газетчики наконец-то оставили нас в покое. Мы не отвечали на звонки и не читали почту.

— Интересно, сможем ли мы отправиться в турне по Южной Америке? На той неделе нужно было отправляться… Во всяком случае, не позже двух недель. Сначала Гватемала, потом Панама, Богота, Рио, Буэнос-Айрес…

Казалось, перечисление далеких городов успокаивает патрона, крутившего в руках пустой стакан из-под бренди. Глаза его налились кровью, взгляд стал отсутствующим.

— Боюсь, полиция не разрешит нам ехать, — осторожно заметил я.

Он с видимым усилием взял себя в руки.

— Вы оставайтесь здесь, — сказал он так, словно я не торчал тут с самого утра. — Я еду в мэрию. Если понадоблюсь, потом я буду в студии.

— Репетиции продолжаются?

— Да. Глисон очень порядочно повел себя в этом отношении. Он сам обосновался в одной из классных комнат… в той, где… — он запнулся. — Думаю, он хочет быть поблизости от места происшествия.

— Попытайтесь их остановить, — сказал я, когда мистер Уошберн надевал свою панаму, поместив ее так, чтобы вмятина была точно посередине головы, а поля строго параллельны полу.

— Кого остановить?

— Полицию… Думаю, они собираются произвести арест.

— Что заставляет вас так думать?

— Прежде всего, то, что я прочел в газетах. Они просто требуют ареста. А во-вторых, потому что полиция следит за Джейн.

— Я был уверен, что она вне подозрений…

— Они просто не знают, кого выбрать, мистер Уошберн, ее или Игланову.

Он вздрогнул.

— Не говорите глупостей! Даже не думайте об этом.

— Мне самому бы очень хотелось не думать, но обозреватели такими обязательствами не связаны. Они сделали все от них зависящее, разве что не назвали имен. «Ревнивая балерина…» — вот их позиция, а это может означать только одну из двух.

— Давайте подождем, пока мы подойдем к мосту, — сказал мистер Уошберн с видом человека, готового упасть в реку. И удалился.

Но я не мог ждать. На самом деле я не слишком беспокоился за Джейн. Ее невиновность была очевидна, и если даже ее обвинят, то ничего доказать не смогут. В этом я был уверен. Но даже если справедливость восторжествует, на ней на всю жизнь останется пятно, и всегда будут вспоминать, что ее обвиняли в убийстве. На этот счет я мог припомнить историю с одной знаменитой звездой музыкальной комедии еще в тридцатые годы.