Смерть в пятой позиции

У меня разболелась голова. Проклятые ножницы разрушали любую версию. Потом мне в голову пришла новая идея. Предположим, убийца оставил их где-то совсем в другом месте, а кто-то другой перенес в комнату Иглановой, откуда я унес их в свою очередь… Кнопка, кнопка, кто же нажал кнопку?

Уошберн.

Зачем? Пожалуй, он был одним из самых хитрых и изворотливых людей на свете. Насколько я знал, у него могло быть желание избавиться и от Саттон, и от Иглановой, и он увидел прекрасный способ этого добиться. Загадкой оставалось найденное мною письмо от английской балерины. Почему Уошберн хотел пригласить знаменитую балерину, когда вопрос о замене был уже решен и оставалось только объявить, что в следующем сезоне Игланову заменит Саттон? И что в тот вечер мистер Уошберн делал в квартире Майлса?

Луи.

Зачем? Для него я не мог придумать никакого мотива. В труппе ходили старые слухи, что он нравился Элле, но он так явно интересовался иным полом, что ее чувство вряд ли его очень волновало. Даже если предположить, что этот айсберг мог испытывать какие-то эмоции. Я взял себе на заметку спросить Луи про Эллу. Возможно, он хоть что-нибудь намекнет по поводу ее характера. Я все больше и больше убеждался, что разгадка головоломки заключена в ее характере.

Джейн?

Нет, несмотря на таинственное посещение Майлса и подозрительное появление в классной комнате с Магдой, у нее не было повода для убийства. Без моей помощи у нее не было шансов заменить Саттон, хотя она и числилась ее дублершей в «Затмении». У нее не было профессиональных причин добиваться устранения Эллы с дороги. Пожив немного с ней, я убедился, что и личных мотивов тоже не было. Насколько я знал, в личной жизни их интересы никогда не пересекались.

Мрачно глядя на лист бумаги, я ожидал, что меня посетит озарение. Но не тут-то было. От мысли о том, что моя версия может оказаться ложной, бросало в дрожь. Я исходил из того, что некий Икс убил Эллу, Майлс это обнаружил и готов был открыть полиции имя убийцы. Тот, стремясь себя обезопасить, сунул голову Майлса в пламя газовой горелки, не зная, что Майлс каким-то образом передал Магде доказательства того, кто совершил убийство. Потом Икс назначил Магде свидание в студии, чтобы обсудить положение… возможно даже, чтобы выкупить улики. Когда они не договорились, убийца выхватил сумочку и выбросил Магду в окно.

Это была моя версия — она же версия полиции. Но предположим, что Майлс убил Эллу, потом умер от сердечного приступа, а какой-то Игрек по неизвестным причинам убил Магду… Или предположим…

Я с трудом заставил себя не думать о дополнительных проблемах. Прежде всего нужно было следовать по очевидному пути. А если он заведет в тупик… Ну нет, не должен…

Оглядываясь назад, я вижу, что моя самоуверенность в тот момент была совершенно необоснованной.

Судя по поведению Глисона в то утро, я полагал, что он собирается в ближайшее время кого-то арестовать. Элмер Буш достаточно сказал в своей статье, а инспектор был далеко не глуп.

Я посмотрел на часы. Половина четвертого. У меня оставалось совсем мало времени, чтобы найти убийцу.

Около двадцати минут я потерял на телефоне, связываясь со всеми подозреваемыми и договариваясь под любым предлогом о встречах. Потом сказал машинисткам, что до вечера они больше меня не увидят. Если прессе понадобятся новости, им следует связаться с Глисоном или Элмером Бушем. На прощанье мне пожелали удачи.

Служанка Иглановой молча проводила меня к хозяйке. Иногда я задавался вопросом, понимает ли она вообще по-английски. Из ванной до меня донесся голос Иглановой, перекрывавший шум воды, напоминавший Ниагарский водопад.

— Питер, я появлюсь буквально через минуту.

Служанка удалилась; я, чувствуя себя агентом Пинкертона, с тщательностью электрического пылесоса обследовал гостиную и спальню. Нет нужды говорить, что ничего интересного я не нашел. Комнаты заполняли фотографии, безделушки и множество косметики. Все вместе говорило, что Игланова предпочитала обстановку времен короля Эдуарда, — возможно, то время было лучшим в ее жизни.

— Простите, что заставила вас ждать, — она появилась в розовато-лиловом атласном халате, с полотенцем на голове. — Я мыла волосы. Вначале — мылом и водой. А потом — керосином. Он придает великолепный блеск. Керосином я пользовалась даже во время войны. Убедила власти, что волосы Иглановой очень важны для победы. Мне дали книжечку талонов… так мило с их стороны! А еще говорят, американцы — варвары!

Она заняла свое обычное место возле окна, я сел напротив. Тотчас же подали неизменный чай с лимоном.

— Вы любите нугу?

Я покачал головой, с восхищением наблюдая, как она отломила два жуткого размера куска.

— Это от одного поклонника, — прочавкала она с полным ртом. — Он присылает мне нугу из Рима. Единственное место на земле, где делают такую прелесть. И еще пармские фиалки. После гастролей во Флоренции я так их полюбила, что могу съесть за один присест не меньше фунта.

— Я больше чая не хочу.

— Вы никогда не станете большим и сильным, — вздохнула она, прихлебывая чай.