Смерть в прямом эфире

Тетя Мила полезла в холодильник и достала оттуда кусок колбасы. А я отрезала от батона два ломтя, налила на сковороду оливковое масло и положила туда хлеб. Пока хлеб обжаривался с одной стороны, я достала сыр и отрезала несколько тонких ломтиков. Когда куски хлеба подрумянились, я перевернула их, положила на румяную сторону сыр, убавила огонь и накрыла крышкой.

Через пару минут я открыла сковороду. Сыр на хлебе расплавился, и я переложила крутоны на тарелку. Теперь нужно сварить кофе. Мне было лень возиться с зернами, и я заварила растворимый, благо тетя Мила успела вскипятить чайник. В общем, сегодня мы завтракали врозь, и тетя Мила все время на меня поглядывала, словно на языке у нее вертелся вопрос. Я догадывалась, о чем она хочет спросить, но виду не подавала.

Наконец тетушка не выдержала:

– Как там твой француз?

– Живой и здоровый. – А что я еще могла ей сказать?

Тетя Мила покачала головой.

– Не дело это, девочка. Бросит он тебя, помяни мое слово. Бросит.

Типун тебе на язык, тетушка.

– Там видно будет.

– Не увлекайся сильно, а то будешь потом слезы лить. Я ведь добра тебе желаю. Брось его, пока он сам тебя не бросил.

Я не стала спорить, закончила завтрак и ушла в свою комнату. Конечно, француз французом, но отношения с тетей Милой портить не хочется. Значит, не погода виновата, а мои встречи с Аленом, которые тетушка не одобряет. Ладно, бог с ней, пусть думает, что хочет. А мне пора ехать к Анне. Вот кому стоит посочувствовать: муж уехал, под окнами дежурят бандиты, и неизвестно, что еще придумает руководитель проекта.

Я быстро оделась, проверила, все ли на месте, подтянула кобуру и собралась уходить.

– Женя! – позвала меня тетя Мила. – Ты осторожней там. Не лезь на рожон, – непонятно, к чему относились ее слова, к моей работе или к Алену, но я пообещала тетушке, что буду осторожной.

– Не волнуйся за меня, не впервой, – сказала я, открывая дверь.

Тетя Мила вздохнула и махнула мне на прощание.

Я быстро сбежала по лестнице во двор и в замешательстве остановилась: путь до гаража преграждала огромная лужа, обойти которую не было никакой возможности. Я с сомнением посмотрела на свои кроссовки и снова зашла в подъезд. Нужно было вернуться домой и надеть резиновые сапоги, иначе я весь день буду ездить с мокрыми ногами.

Я поднялась на свой этаж, открыла дверь и стала искать в прихожей сапоги. Тетя Мила вышла из своей комнаты и молча наблюдала за моими действиями. Я надела сапоги, положила кроссовки в полиэтиленовый пакет, собираясь взять их с собой. Не везде же такие лужи, как в нашем дворе. В центре, скорее всего, снег вовремя убрали, и в сапогах я буду смотреться несколько странно. К тому же мне сегодня предстоит визит на «Европу Плюс», а там народ уделяет большое внимание внешнему виду.

– Вернулась, – тихо сказала тетя Мила, – посмотрись в зеркало, а то пути не будет.

Я послушно подошла к зеркалу и показала своему отражению язык.

– Все тебе игрушки, – проворчала тетушка, – осторожнее на дороге.

– Ладно, не впервой, – сказала я, подхватила пакет с кроссовками и вышла из дома во второй раз. Теперь мне была не страшна лужа у подъезда. Зато тетушкино предупреждение запало мне в душу, и до самого дома Анны я не могла отделаться от мысли, что сегодня мне обеспечено тотальное невезение.

* * *

Я выехала из нашего двора и поняла, что слякоть и лужи только в нашем микрорайоне. Центр был чист, снег убрали до того, как он растаял, и я ехала по ровной асфальтовой дороге без малейшего намека на вчерашний снегопад. У дома Анны тоже были лужи, но в кроссовках можно было пройти, и я сменила обувь, забросив сапоги под заднее сиденье.

Анна встретила меня в халате и сразу сказала:

– Сегодня мы вместе пойдем на канал.

– Что-то случилось? – меня не оставляло предчувствие несчастий, которые должны обрушиться на мою голову из-за того, что я вернулась домой с полдороги.

– Пока нет, но может, – сказала моя подопечная. – Лайза звонила. Хочет со мной поговорить.

– Она агрессивно настроена?

– Она всегда агрессивно настроена, и ты можешь понадобиться мне, если ее придется успокаивать.

Пока мы разговаривали, Анна успела приготовить себе нехитрый завтрак и заварить кофе.

– Будешь? – спросила она меня, наливая себе в чашку ароматный напиток.

Я отказалась от предложенных бутербродов, но решила, что лишняя чашка кофе не помешает, и села за стол. Анна налила мне кофе, и мы продолжили разговор.

– Почему она всегда агрессивно настроена? – Я не понимала, как это человек на рабочем месте может позволять себе такие выходки, что может понадобиться вмешательство бодигарда.

– Она же дочь министра, поэтому считает, что может позволить себе все. – Моя подопечная сказала это спокойным тоном, но я возмутилась.

– Дочь министра должна вести себя как королева. Она должна быть неприступной и невозмутимой.

– Это ты так думаешь, а Лайза думает иначе, – сказала Анна, доедая бутерброд.

– Куда же смотрит папаша? – возмутилась я, отхлебнув немного кофе. – Он что, поощряет такое поведение?