Смерть в прямом эфире

– К Плюшкину, у них батоны вкусные.

– К Плюшкину так к Плюшкину, – мне все равно, я на машине, и минут через десять уже подъезжала по Горького к знаменитой булочной, где продавали не только самые вкусные в Тарасове батоны, но и пироги, калачи, баранки, рогалики и много еще чего, что никогда не залеживается на столе. У Плюшкина покупали хлеб даже жители Солнечного, когда случайно или по работе попадали в Центр.

Я оставила машину на Горького, и мы пешком добрались до магазина. Анна долго выбирала, что купить, наконец решилась и набрала хлеба и батонов примерно на неделю.

– Не бери так много, – сказала ей я, – зачерствеет.

– Сделаю гренки, – сказала моя подопечная и расплатилась за хлеб. – Пойдем отсюда.

Мы вышли на улицу и увидели, что вишневая «Лада» припарковалась прямо рядом с моим «Фольком». Мне такое соседство не понравилось, и мы с Анной почти подбежали к моей машине. На наше счастье, бандитов рядом не оказалось, и мы спокойно уехали из Центра.

У дверей квартиры Анна сказала мне:

– Женя, меня отстранили от работы, и мне нужно с тобой поговорить, – с этими словами она открыла дверь и подождала, когда я войду внутрь. – До меня дошли слухи, что ты потихоньку пытаешься понять, почему меня преследуют. – Я хотела ей ответить, но она сделала мне знак рукой, который означал «молчи». – Я давно догадалась, чем ты занимаешься целыми днями, а сегодня Лайза мне доложила, что ты ездила к одному из знакомых Преснякова и жаловалась на ее поведение. Это правда? – Анна смотрела на меня своими чистыми честными глазами, и я не смогла ей солгать.

– Да, я ездила к Борисову.

– Кто это такой? – по тону было понятно, что моя подопечная что-то подозревает.

– Заместитель начальника Октябрьского отделения полиции.

Анна выронила из рук батон. Он упал на пол и подпрыгнул как мячик.

– Что ты наделала? – тихо проговорила она. – Теперь бандиты точно от меня не отстанут. – Она переобулась и пошла в кухню. Я последовала за ней.

– Они не отстанут от тебя до тех пор, пока ты не найдешь то видео, которое снимал твой муж. А от того, что я неофициально обратилась к знакомому Преснякова, ничего не меняется. Он не взял с меня заявление и обещал молчать. До поры до времени, конечно. А что Лайза говорила еще? – Я присела на табуретку у стола и стала наблюдать, как Анна ставит на плиту чайник и делает бутерброды.

– Лайза много чего говорит. – Чайник вскипел, и моя подопечная налила нам в чашки кофе. – Но самое главное, Рогозин им отказал.

– В чем? – я не поняла, о чем идет речь.

– Он не согласился на съемки.

– Так сказала Лайза?

– Весь канал об этом уже знает. Кто разболтал – неизвестно, но у нас вообще любое событие перестает быть тайной, как только снимавший его репортер перешагивает порог студии, – Анна была не слишком высокого мнения о способностях своих коллег хранить чужие секреты.

– Но тебя, тем не менее, отстранили от работы, – я отхлебнула кофе и протянула руку за бутербродом. – А им не кажется, что эта мера, наоборот, должна заставить тебя как можно дольше скрывать отснятый Андреем материал?

Тут Анна не выдержала и взвилась:

– Нет у меня никакого материала! Нет! Женя, ты хотя бы понимаешь, что у меня ничего нет! – Она бросила недоеденный бутерброд, уронила голову на руки и разрыдалась в голос.

Я сидела как оплеванная. Так тебе и надо, Евгения Охотникова! Сама толстокожая, как баобаб, а у других нервы не такие крепкие. Нужно это понимать. Чем вот теперь утешить Анну? Сказать ей, что кандидаты в мэры не имеют отношения к преследованию? Или что в пресс-службе Рогозина ждут не дождутся кадров, которые Андрей отснял перед отъездом? Наверное, нужно сказать и то и другое. Она имеет право знать, как идет мое расследование.

– Анна! – Я встала из-за стола, подошла к ней и положила руку на ее плечо. – Я должна кое-что тебе сказать.

Моя подопечная подняла заплаканное лицо, вынула из кармана носовой платок и вытерла слезы.

– Я сегодня была в пресс-службе Рогозина и разговаривала с ее руководителем. Он сказал, что пропавшее видео там ждут с нетерпением. Так что нам все равно придется его искать.

– А если Андрей взял его с собой? – в голосе Анны послышалось отчаяние. – Что тогда делать?

– Он не мог взять его с собой: в поездке ему эти кадры не нужны, а вот положить туда, где его никто не сможет найти, мог.

– Зачем? – моя подопечная все еще не понимала меня.

– На каких носителях твой муж хранит видеофайлы?

– На флешках.

– Точно на флешках? Не на картах памяти?

– Точно на флешках. Он говорит, что так удобнее. – Слезы уже высохли на ее лице, и она отхлебнула немного кофе.

– Теперь давай подумаем, где может быть материал. В твоей квартире уже все перерыли бандиты, так что флешка с видео не здесь. В офисе, скорее всего, тоже все проверили. Остается машина. – Я постепенно подводила Анну к мысли, что видео нужно искать. Ведь если его найдут бандиты, Рогозин не дождется уникальных кадров, которые одни могут обеспечить ему победу на выборах.