Смерть в шутовском колпаке

Шейн нахмурился, пытаясь реконструировать в уме сцену убийства. Перед его глазами невольно предстало искаженное до неузнаваемости окровавленное лицо старого Пита… Нет. Невозможно было себе представить, что кто бы то ни было, не встречавшийся с Питером Делкором в течение последних десяти лет, способен опознать его в этом обезображенном трупе. О чем можно было говорить, если та же Нора не сумела узнать родного отца на фотографии, помещенной в местной газете. А уж она-то наверняка держала этот номер в руках. Очевидно, была необходима очная встреча, когда, пусть и разделенные оконным стеклом, отец и дочь не могли уже оставаться безучастными к властному зову крови.

Дойдя до этого места в своих рассуждениях, Шейн предпочел возобновить спуск. К этому времени носильщики с телом Норы успели уже перейти ручей и исчезли за поворотом. Даже если убийца и знал о родственных отношениях, существовавших между Норой и Питом, он никак не мог предусмотреть их неожиданной встречи, случившейся всего за несколько минут до гибели старика.

Шейн снова остановился. Это соображение могло оказаться очень важным. Оставалось, правда, неясным, знал ли все же кто-нибудь из участников драмы о существовании такого родства? Более того, это родство могло стать центральной частью зловещего плана. В конце концов любой житель Сентрал Сити мог видеть пресловутую фотографию Норы в газете и прочесть душещипательную историю о ее многолетних поисках исчезнувшего родителя. Для человека, хорошо знавшего Пита, было, пожалуй, не столь уж сложно сложить два и два и прийти к правильному заключению. Но кто этот таинственный человек? Джаспер Уиндроу или Кэл Стренк? Оба они оставались в выигрыше в случае смерти старого Пита. Если один из них и впрямь задумал таким способом избавиться от соперника, появление в городе Норы Карсон было реальной угрозой его плану. Даже если она и не смогла узнать отца на фотографии в газете, всегда оставалась возможность того, что они случайно столкнутся на улице. Наконец, и сам Пит мог узнать свою дочь и пожелать встретиться с нею. Опасность подобной встречи была слишком велика, чтобы опытный преступник мог пренебречь ею. Следовательно, старый Пит должен был умереть немедленно, умереть и при этом не оставить наследника.

Шейн вздохнул и принялся спускаться дальше. Он готов был поклясться, что в своих рассуждениях вплотную подошел к той грани, которая одна пока еще отделяла его от понимания истины. Несомненно, что при сложившихся обстоятельствах одно осознание простого факта, что он опоздал всего на несколько минут и роковая встреча дочери и отца все-таки произошла, могло оказаться ужасным потрясением для убийцы. Реакция его должна была быть предельно простой: совершив одно преступление, убийца, не колеблясь готов был совершить новое. Второе убийство диктовалось тем, что опознание Норой своего отца будет оценено как неубедительное городским судом, если не всплывут дополнительные доказательства, подтверждающие их родственные связи.

Последнее соображение выдвигало в качестве основного кандидата на роль убийцы Кэла Стренка, оставляя на заднем плане фигуру Джаспера Уиндроу. Именно Стренк до самого последнего момента был абсолютно убежден, что среди имущества Пита не сохранилось никаких документов, прямо или косвенно связанных с его прошлым. Искреннее удивление старого золотоискателя при виде газетных заметок, наглядно подтверждающих родство Пита и Норы, показалось детективу искренним, а потому и вполне убедительным. Одним словом, Кэл Стренк продолжал оставаться для Шейна настоящей загадкой. Временами он казался детективу хитроумным, как лис, и одновременно поражал его детской бесхитростностью и простотой. Он явно ненавидел Джаспера Уиндроу и не делал никаких попыток скрыть свое чувство от окружающих. Кэл не отрицал, что поссорился с покойным сразу после оформления заявки, но, по-видимому, имел железное алиби на время смерти своего компаньона.

От старого Кэла мысли Шейна против его воли вернулись к зловещей фигуре Джаспера Уиндроу. Правда, формально оставался еще и Брайант-Двойная колода, но, по мнению Шейна, способность пойти на убийство никак не гармонировала с личностью профессионального шулера. Другое дело, что именно Уиндроу мог оказаться тем самым злостным должником, ради которого Двойная колода объявился в Сентрал Сити. Если бы это предположение можно было доказать, тогда уже Уиндроу автоматически становился подозреваемым номер один. Детективу было хорошо известно, что любой человек, оказавшийся должником Брайанта, подвергался постоянному массированному давлению до тех пор, пока не оплачивал наличными злополучный долг до последнего цента.