Смерть в стекле

– Кресло, – отвечает Кора, глянув в ту сторону.

– А в кресле?

Кора подходит к нему, ладонью проводит по подлокотнику, по спинке кресла, в котором съежился Руби.

– Пушинки, пыль, ворсинки, – говорит Кора. – Вы недовольны, как я убираю?

– Нет, нет, – успокаивает ее Брайди, глядя на Руби.

Кора приглушает пламя в газовых светильниках.

– Значит, вы взялись за это дело?

– Им нужно найти ребенка.

Кора пытливо смотрит на нее.

– А вы готовы к этому, после прошлого раза?

– Что ж – отказываться? – спрашивает Брайди. – Ведь мы даже баранину уже не можем себе позволить. Не знаю уж, каким мясом ты меня кормишь, но проглотить его трудно.

– А найти еще труднее, – бормочет Кора с воинственным видом. – Что ж, вам решать. Я, конечно, помогу, чем смогу.

Кора верой и правдой служит Брайди с того самого дня, когда та привела ее домой. Десять лет миновало с тех пор, как Брайди впервые увидела Кору – та сидела, сжавшись в комок в углу медвежьей клетки.

К тому времени Кора, некогда принадлежавшая к цирковой аристократии, находилась на положении скота. Падение ее было стремительным. За свою жизнь она неоднократно переходила из рук в руки: внебрачный ребенок матери-одиночки, сначала она попала в сиротский приют, из приюта – в бродячий цирк. По стране она путешествовала с сенсационным номером «Гертруда-великанша»; несколько лет она была любовницей Бенни Уитлоу, многоуважаемого хозяина цирка, который был родом с севера Англии. Потом Бенни внезапно скончался, и цирк, а вместе с ним и Кору, унаследовал его племянник. Тот, на потребу избранной публике с инфернальными вкусами, видоизменил ее аттракцион, придумав новые – отвратительные – вариации. Побои начались, когда Кора отвергла его домогательства. После ее неудавшейся попытки к бегству избиения приняли более жестокий характер.

Брайди, посетив цирк в связи с заявлением одного из зрителей о краже изумрудной броши, услышала рассказы про великаншу, которую держат в медвежьей клетке. Она обследовала лагерь и нашла Кору.

Брайди припугнула племянника Бенни судом, а когда это не сработало, наставила на него пистолет. Великолепная в своей дерзости, Брайди вскрыла отмычкой замок на медвежьей клетке, освободила Кору, и вдвоем они на глазах у всех покинули цирк. Племянник Бенни по лицу Брайди понял, что она пристрелит любого, кто попытается их остановить. С той поры Кора назначила себя служанкой Брайди. С той поры Брайди не ела ничего вкусного.

Кора разводит в камине скудный огонь.

– Завтра поедете на место преступления?

– В Марис-Хаус. Это в Полгейте.

– Знатная особа?

– Не кто иной, как сэр Эдмунд Ательстан Берик.

Кора издает нечленораздельный звук. Для нее все аристократы одинаковы. Она выпрямляется, вытирает руки о передник. В дверях поворачивается, хочет задать вопрос.

– Кора, я найду ее, – обещает Брайди.

– А то ведь сами знаете, что ее ждет?

Брайди угрюмо кивает.

Кора обнажает в суровой печальной улыбке выпирающие зубы и скрывается за дверью. Слышно, как она, насвистывая, идет по коридору, а у ее мускулистых икр позвякивает металлическое ведерко для угля.

Брайди откидывается в кресле и, дымя трубкой, смотрит на слабый огонь в камине.

– Что станет с девочкой? Если вы ее не найдете? – раздается тихий голос Руби.

– Сэр, вы следовали за мной от Хайгейтской часовни, без приглашения проникли в мой дом, подслушали конфиденциальный разговор с клиентом.

– Так и есть, мэм, – признал Руби без всякого раскаяния.

Брайди внимательно рассматривает его. Как и на церковном кладбище, он являет собой потрясающее зрелище. Она различает каждую деталь его внешности от грязи на ботинках до болтающейся пуговицы на панталонах и разматывающихся бинтов на кулаках. Но при этом сквозь его голую грудь прекрасно видны гобеленовая подушка и салфеточка на спинке кресла, которое он занимает.

– Что вам здесь нужно, Руби Дойл?

– На том погосте вообще никакой жизни.

Брайди раздумывает.

– Почему вы не покоитесь на католическом кладбище?

– Я покоюсь там, где друзья меня похоронили. – Он сникает. – Деньги они пропили.

– Да нет, они же вам вон какое надгробие поставили, – доброжелательно указывает Брайди.

– И то правда.

Брайди снова закуривает трубку, быстро делая несколько затяжек, и, прищурившись, сквозь дым смотрит на мертвеца.

– Я не люблю, когда меня преследуют призраки.

– Я вас не преследую. – Руби разводит своими забинтованными руками. – Просто подумал… ведь мы старые друзья…

– Вы шли за мной до самого дома и теперь вот материализовались. Я вам уже говорила: я вас не знаю.

Руби подается вперед, понижая голос:

– А что тот здоровый мужик в платье имел в виду, говоря про украденного ребенка? Что ее ждет?

– Не уходите от ответа. Кора не мужик, а женщина.

В лице привидения – изумление.

– Да, это не шутка.

Призрак все еще не верит.

– Вы ведь в стене прятались и прекрасно слышали все, что сказал доктор Харбин.

– Мутный тип.

– Спасибо, что спасли меня от него. – Брайди скривила рот в улыбке.

– Я по личному опыту знаю: если парень вскакивает и сует руку в карман, скорее всего, он вытащит из него какую-нибудь гадость, что причиняет боль.

– Я ценю вашу заботу, Руби.