Смерть в зеленых глубинах

Барни внимательно посмотрел на меня.

— Единственное, что я могу сказать — держись от него подальше.

— Вот так, да?! А, он что, опасен?

— Я этого не говорил. — Шоу облокотился на стол. — А все-таки, для чего информация?

— Чисто для личного пользования. Дальше меня она не пойдет, клянусь!

— Ну что ж, он занимается автомобильным бизнесом. Причем очень круто. Владеет одним из самых крупных в городе автосалонов, где продает высококлассные машины типа "роллс-ройсов", "ягуаров" и так далее. Это пригодится?

— Не смеши. Это можно прочитать в коммерческом справочнике. Не тяни, Барни. Чувствую, что ты кое-что о нем знаешь.

— Ну, ладно. — Он откинулся на спинку стула и стал неторопливо набивать трубку. — Вообще-то при рождении Эллис Прескот был Джоном Эллисом. Родился в 1918 году, и в начале 20-х бегал по Дьюк Стрит в рваных штанах, босиком. В довольно юном возрасте был задержан за мелкую кражу и направлен в исправительное учреждение для малолетних преступников. Повзрослев, в 1936 году получил три года за кражу со взломом.

— Прелестно, — пробормотал я. — Мне казалось, ты утверждал — он не преступник.

— Я этого не говорил. Но подожди, дай продолжить. Война спасла его от карьеры рецидивиста. Он попал на флот. И отличился там. Вернулся лейтенантом.

— А чем отличился?

— Тебе, пожалуй, полезно знать. Он был одним из лучших водолазов-разведчиков.

— Прескот — профессиональный водолаз?!

— Да, и у него вся грудь в медалях. О нем упоминают в официальной истории войны, правда, там приводят его настоящее имя — Джон Эллис. После войны, разбогатев, он прибавил к своему имени Прескот.

— Барни! Ты не представляешь, как ты помог! А что было после войны?

— Он делал деньги. В конце войны бравый флотский лейтенант женился на очень красивой девушке. Она и сейчас, наверное, не уступит пальму первенства. У неё был небольшой капитал. Прибавив свое пособие, Эллис открыл торговлю подержанными автомобилями. Знаешь, как это было после войны? Любая колымага с четырьмя колесами и мотором шла за большие деньги. Он преуспевал, и сейчас — владелец крупнейшего, как ты помнишь, автосалона.

— Он что? Исправился и начал новую жизнь?

Барни саркастически хмыкнул.

— Ну… Скажем так, его просто не поймали. Тратит денег он гораздо больше, чем любой преуспевающий бизнесмен. Полиция уверена, что он по крайней мере скупщик краденого. Но за руку не пойман. Старший инспектор Уиллиямсон отдал бы свое жалование, только бы накрыть его. Но у Прескота хорошие информаторы. Как только полиция думает, что он у них на крючке, Эллис успевает избавиться от всех улик и свидетелей.

Я прикурил сигарету и выпустил кольцо дыма.

— Значит, полиция видит в нем преступника? А твое мнение?

Шоу снова саркастически хмыкнул.

— Ладно, Рой. Но только помни, что все это — слухи. Стоит тебе где-нибудь ляпнуть — и не сносить головы.

— Я не собираюсь никому рассказывать. Ближе к делу!

— Ты меня знаешь. Я часто бываю в обществе и слышу что-нибудь такое, что стараюсь забыть. Слухи — не доказательство, а испортить репутацию могут. Сейчас много говорят, что преступность становится организованной. Вместо обычных разрозненных маленьких банд в городе действует хорошо отлаженная организация. Она, судя по всему, поставлена на деловые рельсы, добычу не делят, как раньше, прямо на месте преступления, а переправляют за границу. В этом году уже ограбили три крупных банка. Вдобавок ограбили четыре пригородных коттеджа, а полиция до сих пор никого не поймала.

Справедливости ради надо отметить, что в этом нет их вины. Настоящих взломщиков можно пересчитать по пальцам, но улик нет. Свидетели если и есть, то из них слова не вытянешь, и больше всего удивляет, что перевелись информаторы. Достаточно задать вопрос тем, кто с удовольствием перемывает косточки соседям или годами пишет анонимки, как они проглатывают язык.

— Прелестно. Все те же разговоры об одном и том же: старина Мориарти и компания. Что это дает?

Барни наклонился ко мне поближе.

— Вот тут ты не прав, парень! Конечно, истории о великих комбинаторах поучительны. Некоторые из них уже стали хрестоматийными. Но я тебе сообщаю факты о тех, кто имеет больше миллиона фунтов, и при этом далек от скамьи подсудимых, как любой честный гражданин.

— А какую ты видишь связь между Прескотом и этой компанией?

— Я не знаю. Но факты говорят за то, что за всем этим стоит кто-то очень влиятельный. Знаю людей, готовых руку дать на отсечение, что это Прескот. Его фирма — прекрасная крыша, для расчетов с людьми, пока те избавляются от краденого. Да, и его военные похождения говорят в пользу того, что он достаточно инициативен и хладнокровен.

— Но доказательств нет.

— Ни грамма. Известно, чем в конце концов кончают такие типы. Они начинают брать на себя слишком много, пока не попадутся. Вероятно, и он кончит тем, что начнет прибегать к насилию, хотя до сих пор такого не наблюдалось.

— В самом деле? — ненавязчиво удивился я.

Барни выпрямился и настороженно взглянул на меня.

— Что ты хочешь сказать? А ну, выкладывай! Я и так рассказал тебе слишком много. Объясни хотя бы, для чего тебе это понадобилось.