Смерть Вазир-Мухтара

Не говорили этого. Нужны деньги, деньги. Аббас торгует своим хлебом, он продает его голодным жителям. Задом удаляется Мирза-Таги от шах-заде. Ташаххюс. Молчание.

Как хороши женщины на стеклах. Наполеон нарисован хуже. Аббас посылает за евнухом.

Евнух, маленький, важный, похожий на бабушку.

– Как чувствует себя Амие-Бегюм?

– Она счастлива.

– Приготовь мне Фахр-Джан-Ханум и Марьям-Ханум.

– Они будут чисты, тень шаха, но Марьям-Ханум все еще нездорова.

– Приехал ли доктор Макниль?

– Его ждут со дня на день.

– Хаким-баши пусть ее лечит лучше. Позови писца и приди после него.

Писец пишет французскую записку полковнику Макдональду.

Не найдет ли полковник Макдональд и его супруга возможным для себя дать мебель в помещение прибывающего русского министра, ибо, к несчастью, дворец, для сего приуготовлявшийся, почти пуст. Пусть полковник сочтет это величайшею услугою ему, Аббасу.

Аббас подписывает:

Ма reconnaissance et mа sincere amitie' vous sont acquises a jamais[75].

И алмазной печатью оттискивает по-персидски:

Перл шахова моря, Аббас.

Перл шахова моря знает, что он делает. В последнее время – есть у него известия – брат его, губернатор ширазский, в великой дружбе с индийскими властями. Нужно как можно яснее высказать свое доверие и дружбу. Пока не приедет русский министр. Ибо губернатор ширазский – второй сын, а Аббас – только третий. Трон персидский, на котором сидит еще Фетх-Али-шах, каждый день может стать свободным. Фетх-Али стар.

А потом, когда русский министр приедет, – будет даже полезно, чтоб лев и медведь сидели на одной и той же мебели.

Пусть они подружатся, потолкуют, – а друзья всегда толкуют между собою как раз о том, что знает и тот и другой. Чего же не знает один из них, остается тайною для другого.

Кто-нибудь промахнется. Аббасу придется говорить тогда только с одним. Но он будет говорить, говорить до упаду с обоими. К тому же – «дворец пуст» – это значит для русского: нет мебели, нет денег, нет ничего. Сбавляйте цену.

Евнух.

– Сегодня ты вынешь серьги у жен моих и под точными квитанциями запишешь и сдашь мне.

Старушка вытягивает губы – и ни с места.

– Светлая тень шаха, они еще не могут простить, что я отнял у них алмазы.

Ноздри у Аббаса раздуваются. Живот евнуха ходит от волнения. Аббас улыбается.

– Хорошо. Иди.

И день идет. И он обедает, а потом читает французский роман о разбойнике. Потом молится, небрежно.

Диктует письма. Читает донесения Абуль-Касим-хана: Грибоедов задерживается в Тифлисе, и это, может быть, любовь, но, может быть, и намерение. Он сказал в разговоре, что, кажется, подождет уплаты куруров в Тифлисе, чтобы приехать расположенным и уверенным в искренности намерений.

Аббас вспоминает Грибоедова.

Длинный, в очках, спокоен.

Бойся худощавого, сказал Саади, бойся худощавого жеребца.

– Parbleu![76] – говорит Аббас, смотря на портрет Наполеона…Но, пишет Абуль-Касим-хан, не все еще потеряно: как слышно, из Петербурга настаивают на скорейшем отъезде посла.

Аббас тащит из-за пояса европейский носовой платок и сморкается.

– Петербург, Петербург – у них тоже не одна воля. В Петербурге одно говорят, на Кавказе другое. Но все же хвала Аллаху и за то.

И он идет вечером в гарем-ханэ, и пестрый курятник, поющий, курящий и ругающийся, притихает.

Он подходит к старой своей, сорокалетней жене, и она опускает глаза в землю, а жены разевают рты: как давно этого не было.

И Аббас осторожно вынимает у нее из ушей серьги.

Только на пятнадцатой жене, на тридцатой серьге, жены всполошились.

Они заплакали, заныли тонкими голосами и стали обнимать ноги Аббаса.

Аббас смеялся.

Он прикоснулся к тридцать первому уху, щекотливому итон-кому, смуглому.

Евнух подвернулся:

– Тень шаха, приехал Назар-Али-хан. Русский посол в Нахичевани, быстро, быстро едет в Тебриз.

Аббас остановился над тридцать первым ухом и вдел обратно серьгу.

– Я пошутил над вами, мои радости, я пошутил. Вот ваши серьги. Подать сюда перстни и ковры, которые сегодня я купил для них.

5

У полковника Макдональда в Тебризе хороший дом, недалеко от ворот Миермиляр и также недалеко от ворот Таджиль. Здесь ближе к предместьям с зелеными садами. Тебриз недаром по-персидски значит: льющий жар. Впрочем, азиатские ученые производят его от: табриз, изгоняющий лихорадку. Перед домом искусственная лужайка и цветник. Леди Макдональд ухаживает за ними и жалуется, что цветы сохнут, гибнут от пыльного ветра. Деревья не в состоянии их защитить.

У полковника Макдональда вечерний чай и гости – два французских купца.

Полковник с седыми усами рассказывает об Индии, где долго жил.

– Слоны, которых здесь предпочитают водить в процессиях, там работают. Не хотите ли кальянов?

Лакей разносит кальяны, каждому по три.

– Их высылают в лес ломать деревья, и они поразительно проворно справляются с этим.

Но француз тоже слышал о чем-то таком.

– Да, да, белые слоны.