Смерть во льдах

— Так бронежилет четырнадцать килограммов весит. Не каждый в трех штуках с места стронется, а тут надо было красоваться долго. Я-то покрепче других, мне и гулять, — Максим, как само собой разумеющееся, пояснил свой поступок теще.

— Ну ты даешь! И так просто об этом рассказываешь? — Лидия Николаевна была потрясена зятем.

— Да что тут особенного? Как по мне, так это ваша жизнь тут — подвиг. Каждый день одно и то же. Я б не смог, — с неподдельной искренностью проговорил Максим.

Лидия Николаевна промолчала и только перекрестила зятя:

— Дай бог вам долгой и счастливой жизни.

У них с Василием Трофимовичем было двое детей. Старшего сына они родили в молодости, вырос он как-то быстро и незаметно для них, был вполне успешным и самостоятельным. Зато дочка была поздним ребенком со всеми вытекающими последствиями. Завели они ее осознанно, очень любили, но от того и очень за нее переживали. Первый брак у нее не сложился, муж набрал под ее поручительство кредитов как бы на семейный бизнес и сбежал. Дочка полгода пряталась от коллекторов, и они всей семьей собирали деньги для погашения долгов. Пришлось даже продать квартиру в Архангельске. Собственно, поэтому Василий Трофимович и Лидия Николаевна и завербовались на станцию, потому что жить было негде. Потом долгое время Анна шарахалась от всех поклонников, и они всерьез опасались, что она останется одинокой. Когда на ее горизонте появился Максим, родителей обуревали смешанные чувства. Теперь, увидев его воочию, Лидия Николаевна была спокойна за дочь. От зятя веяло надежностью и уверенностью.

Тем временем в гостиной всполошился Иван.

— Ох ты ж, — хлопнул он себя по лбу. — Стало быть, манки-то с колонками на засидках остались. Такими темпами под снегом потом хрен найдём. Да и чучела там. Поеду, соберу.

— А можно я, дядя Ваня? — спросил Андрей, убирая айфон в карман. Он явно тяготился бездельем и отсутствием интернета.

— Не заблудишься? Смотри, погода какая.

— Колейка-то набитая, куда тут заблудиться! — отмахнулся Андрей со свойственной молодым людям самоуверенностью.

— Ладно, рацию возьми только, — с заметным облегчением от того, что не придётся выходить на мороз и вьюгу, выдохнул Иван.

— А медведь не нападет? — Вероника поделилась своими опасениями.

— Да он первый по такой погоде в лежку спрятался, — успокоил ее Иван.

Андрей экипировался, вышел из дома, и вскоре все услышали, как взревел снегоход «Буран».

Тем временем к столу пришёл перевязанный Денис. Все разговоры тут же свернулись к нему и его чудесному спасению. Естественно, у Ивана нашлась аналогичная история.

— Вот, короче, сижу я как-то на засидке. Овсы поспели, зрелость медовая, самый сок для охоты. Жду кабана, поэтому особо не готовился — от меня слегка запах есть.

— В смысле, «запах есть»? — переспросила Вероника, машинально перебирая пряди рыжих волос.

— Ну, для кабана можно не готовиться, у него чуйка слабая. А для медведя надо неделю одеколоном не пользоваться, не курить и одежу в лесу выветривать. Иначе почует.

— Ого! — удивилась девушка.

— Ну вот. Я спокойно жду кабана. Трофейного. Чтобы с клыками серьезными был. Стадо пришло, покормилось. Я тихонечко сижу. Уже ночь, слышу, кабан подходит. Включаю ночник, он стоит на опушке леса, на поле не выходит. Метров триста до него, стрелять далеко. И смотрит как будто на меня. Я думаю, что за ерунда — не может он меня почуять или услышать, а тем более увидеть. Но раз стоит, чего-то остерегается. Хоть ветер и от меня, но за триста метров кабан его не учует.

— Давай, не томи. Что дальше-то было? — Никита подстегнул товарища.

— Ну вот. Только я подумал, как прямо из-под моей засидки рев медведя раздается. Он тихонько под мой лабаз зашел и меня унюхал. Рассердился, реветь начал, а потом и вовсе давай деревья ломать. Видимо, поесть овса собрался, а тут запах стремный. Ломает, значит, березки молодые, а у меня кровь в жилах стынет. Вдруг сейчас мое дерево качать начнет. Оно хоть и прочное, но сама засидка хлипкая. Две доски — на одной сидишь, на вторую ноги ставишь.

— Та в Псковской часто такие делают! Где овес засеют, там и лабаз из нескольких досок строят. И плашечки к дереву прибивают, як ступеньки, — авторитетно добавил Никита.

— Ну вот. Вдруг медведь замолчал. Я вниз голову опускаю, не видно ни хрена. В ночник — а он уже половину пути до меня пролез. Я, короче, как его огромную башку в прицеле увидел, сразу и выстрелил, не целясь. Мишка кубарем с дерева падает. Значит, попал. Я перезаряжаюсь, смотрю в прицел, вроде лежит, доходит. Думаю, сделаю контрольный под лопатку. Тут он раз и вскакивает, как живой. И бежать без остановки к лесу.

— И чего. Упал потом в лесу? Нашли? — заслушался Никита.

— Ан нет. Вызвал егеря, спустился. Посмотрели, крови почти нет, костей раздробленных тоже. Пуля, похоже, от черепа его отрикошетила. Упал, в шоке полежал и убежал. С собаками наутро ходили. Нету.

— Такой череп крепкий? — недоверчиво спросила Вероника.

— И крепкий, и в форме клина. Когда он на тебя прет, голову опустив, очень сложно его завалить. Кость десять сантиметров. Лично мерял.