Смерть за зеркалом

Они шли твердым шагом, как на параде профессий. И каждый нес при этом свой инструмент. Строитель нес лом, хлебороб — нунчаки, предназначенные, как известно, для обмолота зерна, а хирурги поигрывали острыми ножичками. Наконец предводитель колонны, предположительно дирижер филармонии, взмахнул, как палочкой, бейсбольной битой — и противники с яростью бросились друг на друга.

Сражение приняло ожесточенный и затяжной характер. Участники мордобоя, покалеченные или исчерпавшие свой боевой ресурс, отползали на периферию схватки, где постепенно приходили в себя и начинали зализывать раны.

Кто-то из присутствующих просто, как древнеримский любитель гладиаторских боев, наслаждался зрелищем поверженных спортсменов, другие набивали сумки упавшим с прилавков товаром. Все громче стали раздаваться призывы позвонить в милицию…

Но городская милиция чуть ли не в полном составе в это время кучковалась возле «Башни смерти» или в ее коридорах. Особенно много серых мундиров скопилось на десятом этаже, где в это время и пребывал опер Крюков. Он сидел в свободной позе напротив молодого, но уже с заметной лысиной и мешками под глазами, унылого длинноносого типа. Барьером между ними служил небольшой журнальный столик, поскольку дело происходило в обычном гостиничном номере, занятом на время для нужд правоохранительных органов.

— Я следователь районной прокуратуры, фамилия моя Кибальчич, — представился длинноносый, поерзав в кресле, — вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний…

В последнее время, в связи с кадровой проблемой, следователями в милицию и прокуратуру стали брать даже специалистов с незаконченным высшим образованием. У этого на лацкане пиджака гордо сиял «поплавок». Совсем новенький, словно только вчера был получен.

— Вы знаменитому революционеру не родственник? — перебил его Крюков. — Который воздушный шар изобрел.

— Только не воздушный шар, а ракетный двигатель. Это был мой прапрадед, — гордо сообщил следователь. — По делу вопросы будут?

— Обязательно. В каком качестве меня допрашивают? Свидетеля или подозреваемого?

— Пока в качестве свидетеля, — многозначительно изрек Кибальчич-праправнук. — Все будет зависеть от ваших показаний.

— То есть я сам должен себе дело шить? Тогда, может быть, вы со мной зарплатой поделитесь, раз я за вас работать буду?

Следователь обиженно поджал губы.

— Не увиливайте, свидетель. Вы обязаны говорить правду.

— Но как подозреваемый я ее не обязан говорить, — стоял на своем Крюков.

— Вы пока еще свидетель, — не уступал следователь.

— Готов добровольно признаться.

— В убийстве? — обрадовался Кибальчич.

— Нет, — охладил его пыл Крюков. — Готов признать себя подозреваемым. Добровольно.

— Но… — следователь явно был в замешательстве. — В следственной практике такого не случалось…

Крюков был само дружелюбие. Только что по плечу следователя не хлопнул.

— Да какие проблемы, создадим прецедент.

Следователь некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. Наконец он нашел Соломоново решение.

— Хорошо, вы можете не расписываться за дачу ложных показаний. Но допрошу вас я все-таки в качестве свидетеля. Где вы находились в момент совершения убийства?

— Вопрос интересный. Пишите. В момент совершения убийства я находился… Написали? Я находился в другом месте.

Следователь так и подскочил вместе со стулом.

— Что за шутки? В каком другом месте?

— Вы по рассеянности забыли сообщить мне время убийства, — охотно пояснил ему Крюков. — Но раз убийства я не совершал, то мог в этот момент находиться где угодно, только не на месте убийства. Что же тут непонятного? Еще что-нибудь хотите спросить? Нет? Я так и думал.

В гостиничный номер, превращенный на время в кабинет следователя, без стука вломился полковник милиции Сидоров. Запросто, по-хамски оттеснив следователя прокуратуры, он расселся в кресле и брезгливо заглянул в протокол. Потом, еще более брезгливо, посмотрел на Крюкова.

— Ну что, не колемся? «Крепкий орешек», часть четвертая. Придется доставить в отделение и поговорить там. Более плотно. Про допрос третьей степени слыхал?

— Допрос в кубе? Оригинально. А я слышал, что в милиции не бьют, — доверительно сообщил полковнику Крюков.

— От кого, сынок? — в голосе Сидорова послышалось нескрываемое сочувствие.

— Не помню. А что, это секретная информация? По-моему в какой-то газете писали.

— Все газеты врут, — убежденно отрезал полковник. — Так что собирайся, едем с нами. Научим тебя правильно падать с лестницы.

— А допрос пятой степени не хотите попробовать? — предложил Крюков. — На меня действует безотказно.

— Как это? — заинтересовались оба правоохранителя.

Крюков снова озарил их улыбкой идиота.

— Элементарно! Ведро шампанского, кое-что из рыбной закуски, фосфором память освежить, полкило баксов и блондинку на полчаса. Только чтобы сиськи были с мою голову, не крупнее. После этого я расскажу вам все, что знаю или когда-либо знал. Мне кажется, идея хорошая.

Глаза полковника стали еще добрее и печальнее.