Смерть за зеркалом

Воздух в сауне был сухой и горячий, градусов под сто. Он обжигал легкие и проникал до самых внутренностей. По причине сильной усталости Крюков подолгу в парилке не засиживался. Прогревшись до костей, он бухался в ледяную воду бассейна, после чего запахивался в простыню, словно римский патриций в тогу, и отдыхал в прохладе холла, слушая хвалебные песни братков, которые — и те и другие — его сильно утомляли.

Постепенно народ стал рассасываться. Война еще не кончилась, возможны были отдельные рецидивы сопротивления или агрессии. Не прошло и пары часов с тех пор, как Крюков и Коржик остались в одиночестве. Не считая, разумеется, полудюжины быков Коржика, которые несли службу по охране и обороне базы.

Коржик все еще выражал свое восхищение, смешанное с некоторой долей обиды. Ведь на месте триумфатора мог бы быть он.

— Классно ты этого жлоба уделал! Только знаешь, тебе надо было его на дистанции держать и бить по ногам. У Лемы коленки ни к черту, связки — одна синтетика. Он пять лет в регби играл.

Крюков вспомнил колоннообразные нижние конечности своего противника, которые иногда со свистом рассекали воздух в опасной близости от его носа, и порадовался, что не знал всего этого раньше. Вряд ли он преодолел бы искушение — попробовать ударить Лему по ногам. Но, скорее всего, сам разбился бы об эти толстые сваи, как сокол о скалы.

Они в последний раз заскочили в парилку и разлеглись на горячих досках. Коржик блаженно закатил глаза.

— Ба-бу-бы, — мечтательно пробубнил он.

— Че? — не понял Крюков.

— Говорю, бабу бы сейчас.

И будто в ответ на его пожелание на улице засигналила машина. Выбравшись на порог сауны, парильщики узнали в ней милицейский «бобик». Из кабины вылез старшина. Он обошел машину, отворил заднюю дверь «собачника» и явил изумленному взору присутствующих четырех жриц районного храма Афродиты Приокской. Девочки были — высший класс. Любую из них было бы не стыдно предложить и Клинтону, если бы он когда-нибудь добрался бы до здешних мест. А уж о простом человеке, пусть даже похожем на генерального прокурора, и говорить нечего.

Внимание Крюкова привлекла последняя из девушек. грациозно выпрыгнувшая из машины, опершись на галантно протянутую руку старшины. Это была Анжела, одна из участниц шоу.

Старшина откашлялся и. переминаясь с ноги на ногу, прочитал по извлеченной из кармана бумажке.

— Это, значит, как бы от начальника нашего, полковника Сидорова. Вроде как извиняется за возникшее недоразумение и впредь надеется на взаимопонимание.

Процесс соединения звуков в слоги и слова дался сержанту нелегко.

— Девочки, поздравляю вас с началом субботника! — отрапортовал он, ухмыльнулся в густые усы и укатил.

Путанки, естественно, без крайнего энтузиазма проследовали к гостеприимно распахнутым дверям сауны.

Словно учуявшие мед трутни, на сладкое потянулись и быки Коржика.

— А вы куда? Мы с москвичом раненые, нам положено, — одернул их командир. — А ваше дело пленных стеречь и нас охранять. Службу нести бодро, ни на что не отвлекаясь… И все такое.

— Да куда вам двоим четырех-то? — в сердцах махнул рукой один из бойцов.

— Не гони волну, Толян, — смилостивился Коржик. — Может, и вам кое-что обломится. Я сегодня добрый и гуманный. Девчонки, заходи!

Он широким жестом хлебосола пригласил дам к столу.

— Угощайтесь, не стесняйтесь. Если кто помыться желает, нет проблем. И не хнычьте, будете хорошо себя вести, работу оплатим. Мы не менты голозадые, нам халява без надобности.

Как заметил Крюков, из девушек одна только Анжела не обрадовалась заманчивому обещанию: предложение ее покоробило.

— Ты какую выбираешь? — предложил Коржик. — Тебе как виновнику торжества первое слово.

— Мне бы лучше вон ту, сисястую, — она глупей! — процитировал Крюков нелюбимого поэта и указал на Анжелу.

Коржик наоборот, Есенина не читал, но фраза ему страшно понравилась.

— Ха-ха! Забирай! Только почему она сисястая? Я бы так не сказал.

Крюков сжал пальцами предплечье Анжелы и повел ее в предбанник. Та подчинилась с видом крайнего возмущения.

— Посиди пока, я оденусь, — сказал он, не обращая внимания на ее состояние. — Или ты хочешь здесь остаться?..

Когда Крюков, уже одетый, в сопровождении Анжелы показался в холле. Коржик не смог скрыть разочарования.

— А вы куда? У нас так быстро не сваливают! Мы же, блин, в натуре, только начали!

— Меня Борман ждет, — соврал Крюков. — А ее я забираю на правах именинника. Ты не против?

— Какой базар, братан? — Коржик полез обниматься. — Можешь оставить ее себе навсегда… Сисястую… Ну, приколол! — он едва не прослезился от смеха.

— Тачку дашь? — спросил Крюков.

— Никаких проблем. Ща свистну, тебя конкретно доставят.

— Не надо, — возразил Крюков. — У тебя тут народу и так немного.

— Зато все пацаны реальные, без базара! А тачку бери любую, какая больше понравится. Вон гараж, ключи на вахте. Ну, пока, братан! Эх. и полюбил я тебя! Но чует мое сердце, больше мы не увидимся…

— Что так, уезжаешь, что ли? — удивился Крюков.

— Не, это мне жопа моя подсказывает, а она меня никогда не обманывает. Пятая точка — шестое чувство. Ну, прощай! Жалко, что мало посидели.