Смерть за зеркалом

— Я? Приставать? — Крюков казался оскорбленным до глубины души. — Мне это понятие незнакомо.

— Так, может быть, ты девственник? — с сарказмом поинтересовалась журналистка.

— Нет, — признание далось Крюкову нелегко. — Как раз наоборот. Я жертва женского шовинизма и сексуальных домогательств. Видишь ли, у меня два недостатка: врожденная деликатность и дефект речи — не могу сказать женщине «нет». Для джентльмена это равносильно нарушению дуэльного кодекса.

Стеная и охая, они забрались в подошедший автобус, довезший их до района новостройки. Здесь Анжела предложила Крюкову выйти, и он со скрипом спустился на землю, не забыв при этом подать даме РУКУ.

— Здесь я и обитаю, — указала она на двадцатиэтажную башню.

— Но ты же говорила, что первый раз в этом городе, — напомнил ей Крюков.

— Я немного преувеличила. А разве ты всегда говоришь правду? — возразила Анжела. — Тогда скажи, как тебя зовут? Имя у тебя есть?

— Ну, понимаешь… — он замялся и замолчал.

— Ладно, не хочешь, можешь не говорить.

Они поднялись на лифте на последний этаж и после небольшой манипуляции с ключами, открыв дверь, вошли в квартиру…

Эта ночь далась обоим нелегко. У них ныли избитые тела, и даже умеренная пальпация вызывала боль. А как прикажете совокупляться, не прикасаясь друг к другу?

— Нет, так не получится, давай перевернемся, — потребовала Анжела. — Видишь, у тебя на правом бедре синяк, а у меня на левом. Попробуем позу «шестьдесят девять».

— Далась вам всем эта поза «шестьдесят девять», — проворчал Крюков тоном старого брюзги. — Неужели шестидесяти восьми мало?

Они провожжались, в лучшем смысле этого слова, всю ночь, но все-таки к утру Крюков заставил партнершу прооргазмировать девять или десять раз. благополучно эякулировал сам и заснул с чистой совестью и ощущением, что эти сутки были прожиты не зря…

Утром Крюкова разбудил стук входной двери. Открыв глаза, капитан постарался сориентироваться в пространстве: он лежал в чем мать родила на широкой, как футбольное поле, четырехспальной кровати, рядом, по-детски подложи в ладошку под шеку, посапывала Анжела в костюме Евы. Прямо перед ним в проеме двери, словно позируя для парадного портрета, стоял Яго и сиял фальшивым блеском, как второй комплект олимпийских золотых медалей по фигурному катанию.

— И ты здесь! — без всяких на то оснований обрадовался он, увидев знакомое лицо.

Крюков меньше всего был склонен разделить его радость: у него была трудная, можно сказать трудовая, ночь, и он практически не выспался.

— А этот что тут делает? — недовольно поинтересовался он у проснувшейся подруги.

— Живу я здесь, — обиженно ответил за нее Яго. — Это, между прочим, моя квартира. Что-то не нравится?

— Не знаю, я ее толком не разглядел, — капитан, кряхтя, принял вертикальное положение. — А где мои джинсы?

Окинув взглядом комнату, он заметил лежавшие на полу элегантные, правда, изрядно помятые, запыленные и чуть надорванные на одном колене, дорогие черные брюки. И тут он все вспомнил. Усилием воли сыщик подавил зародившийся было в груди глухой стон.

Анжела села на кровати и, вытащив из-за себя подушку, кое-как прикрылась ею. Подушка явно была ей коротка.

— Ты что такой довольный? — задала она риторический вопрос хозяину квартиры.

— А я большое дело сделал, — похвастался Яго. — С самим Карпушкиным встретился. Мы нашли полное взаимопонимание.

— Лося заложил? — предположил Крюков.

— Нет, — хитренько ухмыльнулся Яго. — Так сразу, в лоб, нельзя. Тут особый подход нужен. Доказательств-то ни у тебя, ни у меня нет. Если такое без подготовки ляпнуть, Карп подумает, что я спецом пургу гоню, чтобы его с Борманом рогами столкнуть. Ничего, есть у меня одна идейка.

— Не поделишься?

— А на фига? — изумился Яго. — В советах не нуждаюсь. Спасибо, сам не дурак.

— Ольгу давно видел? — спросил Крюков, натягивая свои буржуазные штаны.

— Нет, — поспешно и совершенно ненатурально соврал Яго. — Завтра с ней встретимся, если шоу все-таки начнется. А вы чего это оба в синяках?

— Это следы от засосов. Результат половой распущенности, — строго насупив брови, пояснил Крюков. — Да и матрас у тебя жестковат.

— Не нравится, валите! — посоветовал обиженный хозяин квартиры. — Если жрать захотите, растворимый кофе в холодильнике, больше ничего нет.

Он повернулся и вышел, хлопнув на прощание дверью…

— Растворимый так растворимый, — пробурчал Крюков, направляясь в ванную. — Поживешь в вашей дыре, научишься пить всякую гадость.

Но далеко уйти ему не удалось: Анжела схватила его за брюки и потянула к себе.

— Ты куда? — поинтересовалась она. — Когда женщина просит?

— Не надо было Яшку отпускать, — постарался отбрыкнуться Крюков. — Кстати. Карп знает, что ты у него живешь? Ревновать не будет?

— А ты думаешь, у него с Яшкой уже что-то было? — нахально возразила Анжела и неожиданно сильным движением повергла сыщика обратно на постель. — Нет, Яшка — не то! У тебя гораздо лучше получается.

И оседлала сыщика. Черные брюки снова совершили перелет с Крюкова на паркет.

«Вот так она и Бодрова завалила», — почему-то грустно подумалось капитану.