Смерть замыкает круг

— Подумай сам,— сказал он— Если Эл Нэплз и Гарри Басс провернули на пару операцию с героином, то им был нужен связной. Человек с отличным прикрытием и крепкими нервами, который может организовать молодежь и присматривать за ней, который может сновать туда и обратно с мелкими партиями товара, не связываясь с известными распространителями наркотиков. Я всегда восхищался твоей неутомимостью, Шейн. Возможно, я не смогу предъявить тебе официальное обвинение по этому делу. Но я в любой момент могу привлечь тебя за нанесение побоев офицеру полиции. Вот мое предложение, ты его уже понял: я предлагаю тебе билет на свободу в обмен на полный и правдивый рассказ о Бассах, старшем и младшем, Эле Нэплзе и его яхте, а также о полумиллионной партии героина.

Шейн встал.

— Ты, маленький говнюк!— прогремел он.— Я не скажу тебе, который час на дворе, даже если ты будешь ползать на брюхе! Если меня осудят за драку с копом, то я это как-нибудь переживу.

— Сандерсон!— пискнул Пэйнтер.

Шейн схватил со стола бутылочку красных чернил. Ни Сандерсон, ни стенографист не попытались остановить его. Рука Шейна угрожающе поднялась; Пэйнтер отшатнулся назад, не в силах вынести его испепеляющий взгляд, и опрокинулся на спину вместе со стулом.

Открылась дверь. В комнату вошли Тим Рурк и Гарри Холстэд, адвокат Шейна.

— Капитан Рурк, кавалерийский корпус США!— объявил Рурк и отдал честь — Привет Майк. Опять бьешь копов по зубам? А где Пэйнтер?

Шейн поставил бутылочку с чернилами на стол и отряхнул ладони. Пэйнтер с трудом поднялся на ноги.

— Ты слышал, Сандерсон?— взвизгнул он.— Ты слышал, как он угрожал мне?

— Слышал,— холодно ответил Сандерсон.— Он назвал вас говнюком, это отягчающее обстоятельство.

Пэйнтер метнул подозрительный взгляд на своего помощника.

— Ладно, у нас достаточно отягчающих обстоятельств,— недовольно проворчал он, искоса взглянув на Шейна, все еще возвышавшегося над столом — Но если раньше ты мог рассчитывать на мою снисходительность, Шейн, то теперь забудь о ней. Ты сделал свой выбор.

Зазвонил телефон. Стенографист снял трубку.

— Это вас, шеф,— сказал он.— Ребята из лаборатории.

— Что они делали, проверяли иглу и белый порошок?— спросил Шейн.— Ну и как, это действительно сахарная пудра?

Рурк рассмеялся. Он был высоким, худым и взъерошенным человеком с бесцеремонными манерами, за которыми скрывались верность друзьям и страстная преданность своей профессии.

Он вручил Шейну большой конверт.

— Какая жалость, что в тот момент меня не было рядом!— сказал он, качая головой.— Посмотри на эти картинки. Величайшая сенсация со времен Содома!— он небрежно взял со стола сигарету с марихуаной и понюхал ее.— Расширяешь поле деятельности, Майк?

— Положите на место!— крикнул Пэйнтер— Это вещественное доказательство!

Холстэд, седой, сонный мужчина, приподнял бровь.

— Вы нашли это в кармане моего клиента?— осведомился он.

— Нет,— признал Пэйнтер.— Но если вы думаете, что у нас недостаточно других обвинений против него, то вы глубоко заблуждаетесь. Кстати, а кто вас сюда впустил?

— Честно говоря, Питер, нам пришлось кое с кем потолковать,— сказал Холстэд.— Похоже, один из ребят, которых вы заграбастали, оказался сыном судьи Пайка. Это добавило смазки в шестеренки закона.

— Шейн привлечен за нечто более серьезное, чем пьянство и беспорядки,— сказал Пэйнтер.— Молодого Пайка вы можете забрать в любую минуту. Шейна мы не выпустим, пока не получим медицинского заключения о состоянии сержанта Маккуайра, то есть не раньше чем через двенадцать часов.

Холстэд улыбнулся и взглянул на Рурка.

— Тим?…

Репортер взял у Шейна конверт и вытащил из него пачку глянцевых фотографий.

— Настоящая конфетка,— радостно сказал он.— Воскресные газеты уже не успеют дать этот материал, Майк, но ты и твои новые друзья — в понедельник вы займете три первые страницы целиком, это я гарантирую. Я мельком глянул на изъятую кинопленку: думаю, мы вырежем оттуда два-три наименее страшных кадра и используем их в качестве гарнира.

Он передал Шейну несколько фотографий. Будучи очевидцем и участником событий, детектив помнил, что девушки на вечеринке не были обременены одеждой. Рурк ткнул пальцем в Ли, размахивавшую пустой бутылкой: ее блузка была расстегнута сверху донизу.

— Придется заретушировать некоторые места,— сказал он.— Иначе почтовые отделения зарубят весь выпуск. Мы все-таки семейная газета.

Шейн рассмеялся.

— Фотограф заслужил медаль за отвагу на поле боя,— сказал он.

— Фотограф не жаловался на жизнь,— заметил Рурк.— А теперь я хочу обратить твое внимание на три снимка с сержантом Маккуайром. Мы все горько заплакали, когда узнали, что за беда с ним приключилась. Такая блестящая карьера — и вот, вывихнутая челюсть, да еще и трещина в кости…