Смерть замыкает круг

— Разные попадаются. Капитан Донахью, так тот сегодня дал мне десятку, чтобы я не пускал посторонних. Сказал, что стоит ему объявить о вечеринке, как сразу же наезжает куча лишнего сброда. Но свою физиономию я за десять зелененьких губить не собираюсь, так ему и передайте.

— Давно здесь сидишь?

— Да все время. Без спросу никто не входил, вы первый.

Шейн протянул парню сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил сам.

— Я разыскиваю Донахью по всему городу, — сказал он. — Он был здесь вечером, никуда не выходил?

Сторож, как и большинство людей его профессии, был рад случаю поговорить.

— Они все там, — сказал он. — Вся орава, и, судя по тому, что там творится, по доброй воле они оттуда не выйдут. Все подвалили часам к пяти, и уже тогда они были под мухой. От кэпа Донахью так несло, что хоть стой, хоть падай. Поэтому я и не очень стараюсь. К чему мне проливать кровь, когда он сейчас вас от пожарного крана не отличит? Так что проходите, я не возражаю.

Он махнул рукой с сигаретой.

— Значит, говоришь, они пришли в пять? — спросил Шейн.

— В пять, в полшестого, где-то так. Притащили с собой молоденьких девочек. Я сам не пуританин, люблю повеселиться, но пьяные крошки моложе двадцати — это не по мне. Они не соображают, что делают. Надерутся до чертиков, а в результате сами понимаете: еще несколько одиноких матерей. Я ничего не утверждаю, но в шахматы они там не играют, будьте уверены.

— Ты не спишь, потому что они сильно шумят?

— Мне они не мешают. Я и так страдаю бессонницей, поэтому и устроился сторожем.

— Можешь ли ты поклясться, что Донахью не выходил с яхты после половины шестого? — спросил Шейн.

— Могу, — машинально ответил сторож и тут же тревожно вскинул голову. — Какая еще клятва? Я в жизни никогда не клялся.

Оставив его терзаться сомнениями, Шейн двинулся вперед. Он миновал громадную махину из Ньюпорта — пятидесятифутовый спортивный кэш[1], и подошел к «Самородку», чье название подходило больше для игорного дома, чем для роскошной яхты из Чикаго. Эл Нэплз был не из тех людей, которые могут путешествовать в тесноте. Борт «Самородка» возвышался над причалом как крепостная стена. Шейн поднялся по трапу. Свет на яхте горел везде, кроме кормы. Услышав женский смех, Шейн двинулся на голос.

— Ну-ка, попробуй еще раз, — сказал кто-то.

Ближе к корме Шейн почуял сладковатый, назойливый запах марихуаны. Возле его ног что-то шевельнулось.

— Винс? — спросил он.

Шейн увидел выключатель на стене кабины возле заднего мостика и двинулся туда. Его нога уперлась во что-то мягкое.

— Смотри, куда идешь! — сердито крикнул женский голос.

Зажегся свет. Две девушки и парень лежали на палубе среди подушек и разбросанной одежды. Одна из девушек села и заморгала, протирая глаза. Кроме тонкой золотой цепочки, свисавшей на грудь, на ней ничего не было. Она казалась возмущенной, но, разглядев Шейна, округлила губы и тихонько присвистнула.

Парень лежал на боку, обнявшись со второй девушкой, чье лицо было скрыто под спутанными светлыми волосами. Она не обращала внимания ни на включенный свет, ни на незнакомого мужчину, который смотрел на нее. Парень был примерно одного возраста с Винсентом Донахью, но не подходил по описанию: коротконогий толстяк с редкой бородкой. Его кожа на свете электрической лампочки была белой, как брюхо форели. Он мотнул головой и уставился на Шейна невидящим взглядом.

— Выключи свет, мужик, это же убийство!

Первая девушка ловко просунула ногу между туфель Шейна и потянула его к себе.

— Ложись, парень, — сказала она. — Нам нужна новая кровь для улучшения породы.

Толстяк достал откуда-то из под себя коричневую сигарету и протянул ее Шейну с дружеской улыбкой.

— Выбрось свой табак. От никотина умирают, разве не знаешь. Кури травку, тебе понравится.

— Не хочу тебя обделить, — сказал Шейн. — Пока, ребята.

Он погасил свет, высвободил ногу из захвата девушки и пошел назад. За его спиной раздался топот босых ног. Девушка догнала его и вскочила ему на спину, уцепившись руками и ногами.

— Это нечестно! — завопила она. — Ты так просто не уйдешь!

Шейн разжал ей руки и осторожно спустил девушку на палубу.

У нее были маленькие груди и сильно выступающие бедренные кости. От ее тела шел ровный несильный жар, как от включенного калорифера.

— Меня зовут Ли Элвинг, — сказала она. — Я оказалась лишней, так почему бы нам… Давай, пошли. Стив все еще возится со своим фильмом, так что все в порядке. Ты же не хочешь, чтобы я превратилась в старую деву, а?

— Совсем не хочу, но сначала бизнес, а развлечения потом. Я только что пришел. Накинь что-нибудь на себя, и пойдем поищем одного парня.

— Надеть, а потом снова снять — так, что ли? Не вижу смысла… Но ладно, — быстро сказала она. — Я знаю, некоторым парням не нравится, когда девушки проявляют инициативу.

Она повернулась и исчезла в темноте. Открыв ближайшую дверь, Шейн вошел в ярко освещенную комнату. Молодой человек с копной черных волос на голове, полностью одетый, к немалой радости Шейна, склонился над скрученными витками киноленты. Рядом с ним на столике стоял кинопроектор; на стене висел небольшой белый экран.