Смерть Запада

• черные совершили в 1994 году 90 процентов межрасовых преступлений;

• поскольку черные составляют 12 процентов населения страны, отсюда следует, что вероятность совершения ими межрасового преступления в пятьдесят раз выше, чем для белых;

• для черных вероятность совершения группового изнасилования или группового нападения в 100–250 раз выше, чем для белых;

• даже в категории «преступлений ненависти», куда относится менее одного процента межрасовых преступлений, вероятность того, что черный окажется преступником, а не жертвой, вдвое выше, чем для белого⁴¹.

Исследование фонда также показало, что американцы азиатского происхождения менее всего склонны к насилию: они совершают тяжкие преступления вполовину меньше белых американцев.

Эти цифры наверняка покажутся крайне несправедливыми десяткам миллионов законопослушных афроамериканцев. Однако они обнажают главную проблему культурной революции: рассуждения о постоянном риске, которому якобы подвергается в Америке со стороны белого большинства чернокожее население, представляют собой хорошо продуманную ложь! Именно в местах проживания национальных меньшинств выше всего уровень преступности, именно оттуда проникают в наше общество межрасовые преступления. Самообманом и ложью мы ничего не исправим.

То же, судя по всему, верно и в отношении Великобритании. Анализируя цифры в отчете Министерства внутренних дел по статистике криминальных явлений, обозреватель Джон Вудс выяснил, что из общего числа «расово мотивированных» преступлений в 1995 году 143 000 были совершены белыми против меньшинств и 238 000 — меньшинствами против белых⁴².

«Если национальные меньшинства составляют менее шести процентов от населения Соединенного Королевства, — заключает Вудс, — но при этом совершают 238 000 расовых преступлений в год, а белые — 94 процента населения — совершают 143 000 таких преступлений в год, отсюда следует, что национальные меньшинства совершают расовых преступлений в двадцать пять раз больше, чем белые».

Председателем фонда «Нью Сенчури» является Джаред Тейлор, автор книги: «Дорвга, вымощенная благими намерениями: кризис сосуществования рас в современной Америке», весьма противоречивая фигура в дискуссии о межрасовых преступлениях. Однако данные фонда основываются на отчетах Министерства юстиции и почти не отличаются от данных Уилбэнкса и Вудса. Все эти исследования, кстати, ожидала схожая судьба — их попросту проигнорировали.

Когда корреспондент «Вашингтон Таймс» попросил Моргана Рейнолдса, директора Центра криминальных исследований при Национальном центре криминальной статистики в Далласе, прокомментировать данные фонда, мистер Рейнолдс лишь пожал плечами: «Большинство белых предпочитают не замечать этих цифр, так безопаснее… Сами по себе эти цифры ничуть не удивительны для любого, кто изучал историю межрасовых преступлений, но они лишены политкорректности»⁴³. Юрист Джеймс Уилсон заметил, что «национальные аспекты» преступности — тема слишком щекотливая, чтобы обсуждать ее на публике⁴⁴. Однако если цифры верны, откуда тогда вообще взялись своды «преступлений ненависти?

Преступление есть преступление, оно подлежит наказанию, вне зависимости от этнической принадлежности или цвета кожи совершившего его лица. Справедливость должна быть равнодушной к цвету кожи. Однако кампания за выделение «преступлений ненависти» в отдельную категорию противоправных деяний не имеет ничего общего со справедливостью, зато очень много — с идеологией. Наша культурная элита жаждет, чтобы американцы воспринимали свою страну как прибежище расизма, нуждающееся в коренном обновлении, как территорию, где хозяйничают и совершают преступления исключительно белые мужчины. А правда, разумеется, не имеет ни малейшего значения: если убийство трикадцатилетнего подростка, жуткая смерть шестилетнего мальчика или зверства в Уичите не вписываются в общую картину, а то и противоречат ей, о них нужно просто забыть.