Смертельная белизна

– Надеюсь, ваша несчастная напарница добралась и до Элспет Лейси-Кертис?

– Боюсь, что да, – солгал Страйк, рассудив, что игра уже сделана. – Неужели Герайнт отрицал и это?

– Если он своими разговорами смущал девочек, то ему, дескать, крайне неприятно, но он клялся, что ничего скабрезного себе не позволял, ни к одной не притронулся, просто отпустил одну-две рискованные шутки. Но в такой среде, – с яростью продолжала Делия, – мужчина должен думать головой, отпуская шутки в обществе пятнадцатилетних девочек!

Наклонившись вперед, Страйк подхватил бокал Делии, грозивший вот-вот опрокинуться вслед за первым.

– Что вы делаете?

– Переставляю ваш бокал на стол, – объяснил Страйк.

– Вот оно что, – сказала Делия. – Благодарю. – С большим усилием сдерживаясь, она продолжала: – На том мероприятии моим представителем был Герайнт, а значит, дальше история будет развиваться заведенным порядком: газеты всю вину переложат на меня – якобы это мой грех от начала до конца! Потому что преступления мужчин в конечном итоге приписываются нам, женщинам, вы согласны, мистер Страйк? Главная ответственность всегда возлагается на женщину: она должна была помешать, она должна была выступить, она должна была предвидеть. Ваши провинности – на поверку наши, так ведь? Потому что главное предназначение женщины – оберегать семью и нет в этом мире более презренного существа, чем нерадивая мать.

Тяжело дыша, она сжала виски дрожащими пальцами. За тюлевыми занавесками густо-синий мрак балдахином нависал над багровым закатом, в комнате становилось темнее, и черты Рианнон Уинн постепенно растворялись вместе с последними проблесками света. В скором времени на месте портрета обещала остаться только улыбка, обозначенная громоздкими брекетами.

– Поставьте вино рядом со мной, будьте добры.

Страйк выполнил эту просьбу. Делия залпом осушила почти весь бокал и, не выпуская его из рук, с горечью заговорила:

– У многих сложились самые нелепые представления о незрячей женщине. Особенно тяжело приходится в молодости, когда твоя интимная сфера вызывает жгучее, похотливое любопытство. Именно к ней прежде всего и обращаются мужские мысли. Вероятно, вы тоже сталкивались с чем-то подобным из-за своей ноги?

Страйк поймал себя на том, что в устах Делии упоминание об инвалидности ничуть его не коробит.

– Ну да, изредка бывало, – признал он. – Был у меня знакомый, бывший одноклассник. Сто лет его не видел. Так вот, впервые после ампутации приезжаю я в Корнуолл и встречаю этого типа. После пятой пинты он спрашивает: а скажи, мол, в какой момент ты предупреждаешь телку, что вместе со штанами снимешь ногу? Считал себя записным остряком.

Делия слабо улыбнулась:

– Некоторым даже в голову не приходит, что на такие шутки имеем право только мы сами. Но вы мужчина, для вас, очевидно, дело обстоит иначе… По общему мнению, если физически здоровая женщина заботится о мужчине с физическими недостатками – это в порядке вещей. Герайнт заботился обо мне годами. Окружающие поговаривали, что он со странностями, поскольку взял себе в жены незрячую. Может быть, я и пыталась это компенсировать. Мне хотелось, чтобы у него было положение, заметная роль, но, оглядываясь назад, я понимаю, что нам обоим было бы лучше, займись он делами, никак не связанными со мной.

Страйку показалось, что она слегка захмелела. Как видно, не обедала. У него возникло неуместное желание проверить ее холодильник.

Сидя рядом с этой впечатляющей и такой уязвимой женщиной, Страйк понимал, чем она привлекла Аамира как с профессиональной, так и с личной точки зрения, не прилагая к этому никаких усилий.

– Все считают, что я вышла за Герайнта потому, что других охотников на меня не нашлось, но это большое заблуждение. – Делия приосанилась. – У нас в школе учился один парень, который сходил по мне с ума и в девятнадцать лет стал звать меня замуж. Так что выбор у меня был, и я выбрала Герайнта. Не потому, что мне требовался опекун, и не потому, что мною двигало, как любят говорить журналисты, безграничное тщеславие, которое предполагало статус замужней женщины.

Страйк вспомнил, как следил за мужем Делии и что увидел, зайдя вслед за ним на лестничную клетку какого-то дома у Кингз-Кросса. Вспомнил он – со слов Робин – и пошлости, которые позволял себе Герайнт на работе. Но все, что поведала ему Делия, звучало вполне правдоподобно. Жизнь показывала, что самая великая, самая беззаветная любовь достается самым недостойным людишкам, и это, конечно, должно было бы служить утешением для всех.

– Вы женаты, мистер Страйк?

– Нет, – ответил он.

– С моей точки зрения, брак – это почти всегда непостижимое таинство, даже для тех, кого он объединил. Мне потребовались… все эти беды, чтобы понять невозможность такого существования. Не знаю точно, когда я разлюбила Герайнта, но после смерти Рианнон мне в какой-то момент открылось, что так продолжаться больше не может… – у нее дрогнул голос, – что брак от нас ускользает. – Она сглотнула. – Налейте мне, пожалуйста, еще бокал вина.