Смертельная битва

Кун Лао встал и подхватил свой кожаный мешок, не глядя на двух других участников предстоящего состязания, которые вышли из хижины и направились к ладье, не знакомясь с ними. Поравнявшись с берегом, джонка развернулась к нему правым бортом, и две фигуры, закутанные в черные балахоны, спустили трап. Лица их были скрыты надвинутыми на глаза капюшонами, работали они сноровисто, хотя их движения казались замедленными — во всем их облике было что-то странное, как будто они существовали в ином измерении, и в нашем мире чувствовали себя неуютно.

Кун Лао стоял ближе всех к трапу, но решил пропустить других пассажиров вперед, будучи не в состоянии действовать наперекор врожденной учтивости. Как только все взошли на борт, джонка тут же отошла от берега и взяла курс на остров — команда даже не успела поднять трап. В эффективности организаторам турнира отказать было нельзя никак, она была на высшем уровне с момента прибытия первого его участника до высадки на берег последнего.

После шести дней пешего пути было очень приятно сидеть на судне, несущем участников предстоящих схваток к цели их путешествия. Кун Лао сидел на устилавшей вздымающуюся палубу циновке и наслаждался ощущением движения джонки, сначала переваливающейся по гребням волн, а потом, когда она вошла в зону плотного тумана, плавно и быстро скользящей по водной глади. Ладья причалила к полукруглой пристани, которая, когда на нее смотрели с вершины храма, казалось, была увенчана склоненной в поклоне головой дракона. А может, это было лишь игрой отраженного света огней причала. Кун Лао давно обратил внимание на то, что остров был полон непонятных явлений, объяснить которые он не мог, а теряться в пустых догадках почитал пустой тратой времени.

Когда джонка причалила, команда ее на берег сходить не стала, но и на судне не осталась — она попросту исчезла. Вновь прибывших встретили молодые люди в белых одеждах, взявшие у них багаж и понесшие его к храму по извилистой горной тропинке. Сами бойцы шли за мулами и не могли не заметить, что на деле тропинка оказалась не столь извилистой, какой виделась с берега. Животные хорошо знали дорогу, и их не надо было подгонять — это каждый раз поражало Кун Лао, поскольку мулы не отличаются особым умом и обычно бывают строптивы. Монах подозревал, что и в этом случае не обошлось без магических чар, потому что как-то раз попросил Рэйдена осветить молнией путь от пристани к храму, и когда тот послал с неба сильный электрический разряд, при вспышке его он заметил голову не мула, а существа, напоминающего дракона.

Это сходство не показалось Кун Лао странным — китайцы чтят самых разных драконов: императорских, с пятью когтями, символизирующих власть верховного правителя, тогда как другие драконы имеют не более четырех когтей; небесных, охраняющих обитель богов; духовных, которые помогают Тьену и его помощникам управляться с ветрами и дождями; земных, присматривающих за почвой, реками и морями; и свирепых драконов, охраняющих сокровища, принадлежащие богам и демонам. Именно к числу последних принадлежал дракон острова Шимура с лошадиной головой и острой чешуей, расходящейся от головы и длинной шеи по всему телу.

Впереди показались очертания храма и дворца, угнездившихся на низком горном утесе. В слабом свете луны, окутанные клубами густого тумана, они казались призрачными. Зрелище было до того неестественным, что по телу Кун Лао побежали мурашки.

На этот раз здесь что-то было не то, и не только из-за отсутствия амулета. Кун Лао нутром ощутил явственное присутствие могучей силы, чего никогда не ощущал раньше, — возможно, это шло от энергетики нового участника состязаний. Он взглянул на две высокие пагоды, служившие жилыми помещениями дворца, глаза его искали открытые окна и тени на задернутых занавесках. Однако ничего удивительного, из ряда вон выходящего он не заметил. Взгляд его скользнул по величественному дворцу из мрамора и золота, стоявшему между пагодами и украшенному нефритовыми статуями принцесс в полный рост, в руках которых были закреплены горящие факелы, фигурами драконов, вырезанными из слоновой кости, алебастровыми лучниками и гигантскими конями из оникса, впряженными в боевые колесницы, а потом — по развалинам прямо перед дворцом старинного, темного, приземистого храма.

Кун Лао нигде не увидел ничего особенного, но присутствие некоей враждебной силы продолжало явственно чувствоваться, причем не оставалось никаких сомнений в том, что сила эта была необыкновенно злой, могущественной и опасной. Она явно исходила из иного мира.

Глава 8

Когда Шен Цун бормотал заклинание, которое открывало дверь его святилища, внешне он, как всегда, казался совершенно спокойным. Однако внутренне колдун был напряжен до крайности.