Смертельная красота болот (ЛП)

– Он не может меня вытащить. Станет только хуже.

– Согласен, и это ему тоже не понравится. Ты же в курсе, как Морроу ненавидит безвыходные ситуации.

– Добро пожаловать в клуб.

– Держись, Реддинг. Я сделаю все возможное, чтобы сохранить твою легенду. Перезвоню, когда будут новости. А ты оставайся на виду. Если понадобится, сядь посреди главной улицы и играй на банджо. И убедись, что и на другое время у тебя есть свидетели, если эта королева красоты не единственная жертва.

Завершив звонок, я направилась в ванную – одеревеневшие от напряжения спина и шея отчаянно нуждались в горячем душе. Вообще, с самого прибытия в Греховодье я нечасто бывала одна, но, кажется, интриганки Ида Белль и Герти не считались надежным алиби. Не хотелось втягивать других в собственные проблемы, однако если постоянно находиться на людях, то, наверное, и все, с кем я взаимодействую, минуют расстрельный список Картера.

Я собрала волосы в пучок на макушке и, как и всегда в подобные моменты, заскучала по своему трехсантиметровому ежику, похороненному под всеми этими нарощенными патлами. Некоторые длинные пряди избежали захвата, и пришлось брать дополнительные заколки.

Процесс можно было бы упростить, просто воспользовавшись зеркалом, но с тех пор, как мы вернулись из Нового Орлеана, я не могла на себя смотреть.

Генезис, безусловно, гений. Она придала моим волосам простую естественную форму, так что теперь даже я сама могла с ними справиться. А потом она развернула кресло, дабы я в полной мере оценила ее труды, и я лишилась дара речи. Остальные приняли это за радостное ошеломление поразительными способностями мастера, но причина крылась в другом. Я выглядела в точности как мама. Перед приездом в Греховодье надо мной уже поработали, и я улавливала ее черты в отражении. Разлет бровей, изгиб губ – но все это мельком.

Будто заметить движение краем глаза.

Да и не задерживалась я перед зеркалом, чтоб приглядеться повнимательнее. Но там, в салоне, я словно смотрела на фотографию – самый мой любимый мамин снимок. Она сидела в шезлонге на пляже Мартас-Винъярд. [1] Наш последний семейный отдых перед ее смертью. Тогда мой отец был другим… более человечным.

Годы взрослой жизни промелькнули и исчезли из моей памяти, но я помню каждую минуту того лета на пляже. Идеального лета.

А потом мама умерла. И все полетело к чертям.

Глава 6

Я едва приготовила кофе, когда в дверь вновь заколотили. На сей раз на пороге обнаружились мои любимые пенсионерки, и выглядели они неважно. Ида Белль радовала уже привычным образом «мне не дали собраться», включавшим в себя халат и бигуди. На Герти, которая хоть и попыталась одеться, красовались фиолетовый спортивный костюм и широкая красная повязка, отделявшая спутанные волосы от багрового лица. Герти стояла, прислонившись к дверному косяку, и хрипела точно астматик.

Я выглянула наружу, но не нашла поблизости ее древнего «кадиллака».

– Вы сюда прибежали что ли?

– У кое-кого машина сломалась, – сообщила на удивление не запыхавшаяся Ида Белль.

– А кое-кто отказался выводить свою в туман, чтоб полировку не испортить, – прохрипела Герти.

– Вчера ваш «кадиллак» был в порядке. Что случилось?

Она втянула воздух и скривилась, как и всегда, когда не хотела в чем-то признаваться.

– Я сбила белку по дороге из кафе.

Я выпучила глаза:

– И-и-и-и-и? В Греховодье водятся гигантские титановые белки?

Ида Белль махнула рукой и прошла мимо меня в дом:

– Проклятая белка сидела на дереве.

– Опять не надели очки?

– Мне не нужны очки! – возмутилась Герти.

– Угу. – Я жестом предложила ей войти. – Сможете добраться до кухни, не разгромив по пути мебель?

– Хамки вы. Обе, – проворчала Герти, следуя за подружкой.

– А вы почему не запыхались? – спросила я Иду Белль.

На прошлой неделе ей пришлось бежать к моему дому, и пыхтела старушка как паровоз.

– Я, конечно, не запускала себя так сильно, как Герти, но недавний случай показал, насколько я расслабилась. Потому я теперь прохожу на своей беговой дорожке по три километра в день. И так как прежде, в отличие от некоторых, была в довольно неплохой форме, тело ответило быстро.

Когда мы гуськом двинулись из гостиной, Герти показала спине Иды Белль средний палец.

– Я все вижу, – отозвалась та, даже на миллиметр не повернув голову.

Я ухмыльнулась, и мы наконец вошли на кухню, где Ида Белль тут же схватила кофейник. Герти тем временем почти восстановила дыхание, и я еще раз оглядела ее наряд.

– Под влиянием Общества красных шляпок [2] и «Пляжа» [3]?

Она перестала помешивать кофе:

– Чего?

Я обвела рукой фиолетовый костюм:

– Образ. Я подумала, это некий мэшап. Забудьте.

Ида Белль подняла брови:

– Что именно ты делала после ухода из кафе?

– Могу сказать, чего не делала. Не убивала Пэнси Арсено.

Она кивнула:

– Мы знаем.

– Бедная Селия. – Герти шмыгнула носом.

– Да уж, – согласилась я. – Человек не должен переживать своих детей, а тем более находить их убитыми. Держу пари, она разваливается на куски.

– Беатрис сказала, что пришлось дать ей седативное. И одна из кузин забрала Селию в Новый Орлеан.