Смертельная лазурь

Я тупо уставился на мокрую, закопченную парусину, на неподвижное тело. Я отказывался верить, что Луиза, красавица Луиза ван Рибек, мертва. Слезы побежали по щекам. Я понимал, что не едкий дым догоравшего дома был их причиной.

Темно-красные искры, подхваченные крепким ветром с моря, напомнили мне светлячков. Но это не была безмятежная игра света, на моих глазах разыгрывалась трагедия, несущая смерть.

Ценой огромных усилий пожарные не позволяли огню перекинуться на соседние дома, люди сновали между домами и каналом, замачивая огромные куски холстин в воде канала Принсенграхт. Бушующее пламя пытались задушить десятками ведер вылитой в него воды. Уже трудно было поверить, что груда головешек была когда-то величавым особняком купца ван Рибека. Тугие струи воды из брандспойтов сбивали обгоревшие остатки балок, превращая дом в груду черных от копоти развалин. Пожарные длинными баграми обрушивали остатки стропил на раскаленные куски кирпичных стен. Подоспевшие люди спешно засыпали их песком, известкой и камнями, не давая огню распространиться.

Я стоял, безучастно созерцая ужасную картину разрушения. Моя попытка вызволить Луизу из огня исчерпала последние силы. Привалившись к стволу липы, я будто издалека следил за апокалиптическим зрелищем. Подошел врач, обратился ко мне с каким-то вопросом и, не получив ответа, молча принялся смазывать саднящую кожу какими-то снадобьями. Я даже не повернулся к нему. Впоследствии я вряд ли узнал бы этого человека.

Светало. С неба стали падать капли дождя — манна небесная для измотанных борьбой с огнем пожарных. Дождь, усиливаясь, хлестал струями по стенам домов, уберегая их от разгула огненной стихии.

Начавшийся с рассветом дождь придал мне сил. Здесь, на пепелище, мне делать было нечего. Поднявшись, я огляделся в поисках тела Луизы. Ее уже унесли, и я с благодарностью подумал о той праведной душе, которая позаботилась об этом. Незачем ей было после смерти взирать на превращавшийся в руины дом, тот самый, ради которого ее выставил на продажу собственный отец. Я медленно побрел в направлении Розенграхт. Амстердам просыпался. Хлопали двери, улицы и набережные заполнялись трудовым людом. Мой вид, закопченная, местами обожженная физиономия, перемазанная копотью рваная одежда говорили сами за себя — люди спрашивали у меня о ночном пожаре. Я молчал в ответ — слишком уж тяжело было вновь перебирать в памяти детали происшедшего, я физически не мог погружаться в воспоминания о Луизе.

У дверей дома Рембрандта я увидел Ребекку Виллемс. Старческое лицо казалось еще морщинистее, а глазки — еще уже, словно и она провела минувшую ночь на ногах, как и я. Ребекка уставилась на меня, словно на привидение.

— Вы? — только и выдавила она.

— Доброе утро, Ребекка, — негромко приветствовал я старушку, пытаясь изобразить подобие улыбки. — Похоже, и вы не выспались сегодня.

— Какое там? Заботы не дали уснуть ни мне, ни Корнелии.

— Заботы, говорите? Уж не обо мне ли?

— О вас? — Старая женщина испытующе посмотрела на меня. — Да нет, не о вас. О мастере Рембрандте.

— А что с ним? Уж не свалился ли он опять, подвыпивши, в канал?

— Если бы мы только могли знать! — тяжко вздохнула Ребекка. — Корнелия скоро с горя помрет.

Я нетерпеливо спросил:

— Ну, говорите же, что там с Рембрандтом?

— Он куда-то пропал. Примерно спустя час после полуночи он с криком бросился вон из дома. С тех пор мы его не видели.

— Напился старый дурень, только и всего! — вырвалось у меня. Я был взбешен, что меня снова не оказалось дома как раз тогда, когда я больше всего был нужен Корнелии.

— Нет-нет, он был трезв как стеклышко. И все же… какой-то прямо сам не свой. Будто пару кувшинов вина в себя влил. Наверное, это можно объяснить только тем, что…

— Чем? — не дал ей договорить я.

Ребекка покачала головой и потащила меня в дом.

— Давайте уж лучше зайдем в дом, господин Зюйтхоф. Чего на улице стоять? И Корнелия обрадуется, что хотя бы вы сыскались.

Я последовал за экономкой в дом. Стоило мне увидеть Корнелию, как по ее лицу я понял, что и ей в эту ночь пришлось несладко.

Глава 15 Тайна Рембрандта

Корнелия была на кухне. Несмотря на ранний час, она была одета. Судя по всему, девушка вообще еще не ложилась. И по темным кругам под глазами я заключил, что и она провела бессонную ночь. Тревога за отца наложила мрачную маску на ее милое личико. При виде меня лицо девушки прояснилось. Мне захотелось броситься к ней, заключить ее в объятия, но я сдержался. Что-то в ее взгляде удерживало меня. Да, не следовало мне в полночь покидать дом, явно не следовало. Но теперь уже поздно каяться.

— У тебя ужасный вид, Корнелис, — негромко произнесла она. — Что опять с тобой приключилось?

— Многое, и большей частью неприятное. Но давай потом поговорим об этом. Ты лучше скажи, что с твоим отцом? И где он?

— Откуда мне знать? Исчез, убежал куда-то ночью, и с тех пор его нет.

— Отчего он убежал из дому? Он ничего не говорил?

— Он? Завопил, и мы опомниться не успели, как его уже и след простыл. Он захотел к Титусу.

— Ты имеешь в виду — на Вестеркерк? Вы его там искали?