Смертельная любовь (pассказы)

Разбив таким образом лед, мистер Саттерсуэйт постепенно переключился на музыку. Тонкое лицо Истни осветилось. Он заговорил со страстью и раскрепощенностью настоящего ценителя. Они обсудили Йошбима, которого молодой человек очень ценил. Оба согласились, что в мире нет ничего лучше хорошего тенора. Еще мальчиком Истни довелось слушать Карузо, и он никак не мог забыть этого.

– А вы знаете, что Карузо голосом разбивал стеклянные бокалы? – спросил он у Саттерсуэйта.

– Я всегда считал, что это сказка, – улыбнулся мистер Саттерсуэйт.

– Нет, это святая правда, я в этом уверен. Дело в том, что это вполне возможно – все дело в резонансе.

И он углубился в технические детали. Глаза его горели, а лицо раскраснелось. Было видно, что он захвачен предметом разговора, и мистер Саттерсуэйт заметил, что в вопросе он разбирается не хуже профессионала. Он понял, что говорит с обладателем выдающегося ума, который вполне мог принадлежать гению. Блестящему, эксцентричному, не выбравшему еще, по какому пути идти, но, несомненно, гению.

Мистер Саттерсуэйт подумал о Чарли Бернсе и еще раз удивился решению Джиллиан Уэст.

С удивлением он понял, как уже поздно, и попросил принести счет. Истни смотрел на него с извиняющимся видом.

– Мне стыдно, что я так разболтался, – сказал он. – Но вас привел сюда счастливый случай. Мне сегодня надо было выговориться.

Он издал странный смешок и замолчал. Глаза его продолжали блестеть от какого-то подавленного возбуждения, но выглядел он трагично.

– Я получил очень большое удовольствие, – произнес мистер Саттерсуэйт. – Для меня беседа была чрезвычайно интересной и познавательной.

Он поклонился своим смешным изысканным поклоном и вышел из ресторана. Ночь была теплой, и пока он медленно шел по улице, в голову ему пришла странная идея. Ему показалось, что он не один, что кто-то идет рядом с ним. Напрасно он пытался уговорить себя, что все это глупости, – ощущение не исчезало. Кто-то в темноте шел рядом с ним по тихой темной улице – кто-то, кого он не мог видеть. Мистер Саттерсуэйт задумался, почему он вдруг так ясно представил себе фигуру мистера Кина? Теперь он чувствовал, что это мистер Кин идет рядом с ним, и в то же время его глаза говорили о том, что он ошибается, что он совершенно один.

Но мысль о мистере Кине никуда не исчезала, а превратилась в нечто большее: в навязчивую идею, что должно произойти что-то ужасное. Он, Саттерсуэйт, должен что-то сделать, и сделать очень быстро. Что-то шло из рук вон плохо, и только в его силах было все исправить.

Это чувство было настолько сильным, что мистер Саттерсуэйт перестал с ним бороться. Вместо этого он закрыл глаза и попытался мысленно приблизить к себе образ мистера Кина. Если бы он только мог задать ему вопрос… Но не успела эта мысль прийти ему в голову, как он понял, что ошибается. Не было никакого смысла спрашивать мистера Кина о чем-нибудь. «Все нити в ваших руках», – наверняка ответит ему тот.

Нити… Какие нити? Он тщательно проанализировал свои мысли и ощущения. Это постоянное чувство тревоги. Откуда оно взялось?

Перед его глазами мгновенно возник образ – образ Джиллиан Уэст, в одиночестве слушающей радио. Мистер Саттерсуэйт дал пенни мальчишке-газетчику и схватил газету. Там немедленно нашел расписание радиопрограмм и с интересом заметил, что сегодня будут передавать концерт Йошбима. Он будет петь «Сальве Димора» из Фауста, а потом народные песни: «Пастух», «Рыбка», «Олененок» и так далее.

Мистер Саттерсуэйт сложил газету – знание того, что Джиллиан собирается слушать, сделало ее образ четче. В одиночестве…

Странная просьба со стороны Филипа Истни. Совсем на него не похоже. В нем ведь совсем нет сентиментальности. Он был человеком необузданных страстей, может быть, даже опасным…

Его рассуждения опять пошли на второй круг. Опасный человек – в этом что-то есть. Все нити в ваших руках. Сегодняшняя встреча с Филипом Истни была какой-то странной. Счастливый случай, сказал Истни. А был ли это случай? Или – переплетение нитей Судьбы, о которых мистер Саттерсуэйт пару раз уже думал этим вечером?

В своих мыслях он вернулся назад. В том, что сказал сегодня Истни, должна быть какая-то зацепка. Обязательно должна быть, а иначе откуда это ощущение срочности? О чем они говорили весь вечер? Пение, работа, война, Карузо…

Карузо! Мысли мистера Саттерсуэйта вырвались наконец из порочного круга. Голос Йошбима очень похож на голос Карузо. И сейчас Джиллиан сидит и слушает этот сильный и чистый голос, льющийся из динамиков, который наполняет всю комнату и заставляет звенеть бокалы…

У него перехватило дыхание. Звенящие бокалы. Карузо, поющий в бокал для вина, который разлетается вдребезги. Йошбим, поющий в Лондонской студии, и бокал, разбивающийся в миле от него, не бокал для вина, а тонкий, декоративный, из зеленого стекла. Падающий стеклянный шар, мыльный пузырь, который вполне может быть чем-то заполнен…