Смертельная любовь (pассказы)

Но была ли это ее собственная кровать? Чувствовала миссис Раймер себя в ней как-то по-другому. Постель не была такой мягкой, как ее собственная. Чем-то она напоминала давно прошедшие времена. Женщина пошевелилась, и кровать заскрипела. Ее кровать на Парк-лейн не скрипела никогда.

Она осмотрелась. Это точно не Парк-лейн. Больница? Нет, решила миссис Раймер, и не больница. И не гостиница. Просто пустая комната, со стенами, выкрашенными в какой-то непонятный оттенок лилового цвета. Потрепанный умывальник с таким же потрепанным кувшином на нем. Потрепанный комод и металлические трубы. На крючках в стене висела незнакомая одежда. Кровать была накрыта много раз заштопанным одеялом, под которым лежала она сама.

– Где я? – вслух спросила миссис Раймер.

Дверь открылась, и в нее вошла невысокая пухлая женщина. У нее были розовые щеки и смешливое выражение лица. Ее рукава были закатаны, и она носила фартук.

– Ну, наконец! – воскликнула она. – Мы проснулись! Входите же, доктор!

Миссис Раймер уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнесла ни слова, потому что вошедший вслед за женщиной мужчина ничем не напоминал смуглого, элегантного доктора Константина. Это был пожилой, согнутый человек, который носил толстые очки.

– Ну, так-то лучше, – произнес он, подходя к миссис Раймер и беря ее за руку. – Теперь вы уже скоро поправитесь, милочка.

– А что со мной произошло? – потребовала миссис Раймер.

– У вас был судорожный припадок, – ответил врач. – Пару дней вы были без сознания. Но беспокоиться совершенно не о чем.

– Ну и напугала же ты нас, Ханна! – произнесла пухлая женщина. – К тому же ты еще и бредила, несла всякую ерунду.

– Да, да, миссис Гарднер, – согласился с ней медик. – Но давайте не будем волновать нашу пациентку. Совсем скоро вы уже встанете, милочка.

– И не беспокойся о работе, Ханна, – сказала миссис Гарднер. – Миссис Робертс мне помогает, так что у нас все в порядке. Просто лежи и поправляйся, милая.

– А почему вы зовете меня Ханной? – спросила миссис Раймер.

– Ну, потому что это твое имя, – с удивлением ответила толстушка.

– Нет, неправда. Меня зовут Амелия. Амелия Раймер. Миссис Абнер Раймер.

Доктор и миссис Гарднер переглянулись.

– Знаешь, тебе надо еще полежать, – предложила полная женщина.

– Да, да. И не надо волноваться, – подтвердил врач.

Они вышли, а миссис Раймер осталась лежать в постели, так ничего и не поняв. Почему они называют ее Ханной и откуда взялся этот изумленно-недоверчивый взгляд, когда она назвала им свое настоящее имя? Где она и что, в конце концов, с ней произошло?

Миссис Раймер выбралась из кровати. Она не очень твердо держалась на ногах, но все-таки медленно прошла к небольшому окну и выглянула из него – на двор фермы! Совершенно ошарашенная, женщина вернулась в постель. Что она делает на ферме, которую никогда прежде не видела?

В комнату опять вошла миссис Гарднер с чашкой бульона на подносе.

– Что я делаю в этом доме? – начала свой допрос миссис Раймер. – Кто привез меня сюда?

– Никто тебя никуда не привозил, милочка. Это твой дом. По крайней мере, последние пять лет ты живешь именно здесь – и за все это время мне ни разу не пришло в голову, что ты подвержена каким-то приступам.

– Живу здесь? Пять лет?!

– Именно. Послушай, Ханна, ты же не хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Я никогда здесь не жила! И я никогда раньше вас не видела.

– Послушай, ты просто приболела и кое-что забыла.

– Я никогда не жила здесь!

– Нет, жила, моя милая, – неожиданно миссис Гарднер бросилась к обшарпанному комоду и вернулась оттуда со старой выцветшей фотографией в рамке, которую она протянула миссис Раймер.

На фото были изображены четверо: бородатый мужчина, пухлая женщина (сама миссис Гарднер), высокий тощий мужчина с приятной, хотя и несколько овечьей улыбкой и женщина в цветастом платье и переднике – сама Амелия!

Не веря своим глазам, миссис Раймер смотрела на фотографию. Миссис Гарднер осторожно поставила чашку рядом с ней и потихоньку вышла из комнаты.

Чисто механически миссис Раймер отхлебнула бульон. Он был хорош – крепкий и горячий. Все это время мозг ее лихорадочно работал. Кто здесь сошел с ума? Миссис Гарднер или она сама? Одна из них точно сумасшедшая! Но ведь есть еще и доктор…

– Я – Амелия Раймер, – твердо сказала женщина самой себе. – Я знаю, что я Амелия Раймер, и никто не убедит меня, что это не так.

Женщина допила бульон и поставила чашку на поднос. Ее внимание привлекла сложенная газета, и, развернув ее, она посмотрела на дату. 19 октября. А когда она ходила в офис мистера Пайна? То ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого. Значит, без сознания она была около трех дней.

– Этот врач – негодяй! – гневно произнесла миссис Раймер.

Но в то же время она слегка успокоилась. Ей доводилось слышать о случаях, когда люди забывали, кто они такие, на долгие годы. Она боялась, что нечто подобное случилось и с ней.

Женщина стала бесцельно листать газету, пока одна заметка не бросилась ей в глаза: