Смертельная ловушка

– Да неужели? А что, если он приставлен следить за ней? Что, если он с ней играет? Что, если он выполняет приказы Райдера или самого Файфа? Или Тинкхэма? Сами знаете, какие в нашем заведении правила. Кто бы за тобой ни стоял, всегда поглядывай назад.

– Арчи, не валяй дурака! – покачал головой Вулф. – Ты ведь уже успел пообщаться с мисс Брюс. Ты хочешь сказать, что лейтенанту Лоусону под силу водить эту девушку за нос? Вздор!

– Я полагаю, – многозначительно произнес я, – что она наверняка объяснила вам, какую именно роль играет Лоусон. Вы бы ни за что не оставили этот вопрос без ответа. Может быть, Лоусон-старший – один из ее хозяев?

Вулф нахмурился и снова вздохнул:

– Арчи, хватит ко мне приставать! Черт подери, мне сейчас придется здесь сидеть и работать, а я не люблю работать после обеда! Ты офицер, ты служишь в армии, ты принес присягу, и потому это дело слишком опасно для тебя. Например, хочу тебе сказать, что полковника Райдера убили, и я собираюсь вывести убийцу на чистую воду. Понимаешь, в каком положении ты можешь оказаться? А что, если кто-нибудь из твоих непосредственных командиров начнет задавать тебе наводящие вопросы? А если тебе прикажут сделать доклад и отчитаться о происходящем? О мисс Брюс можешь не беспокоиться. Я собираюсь ее использовать. Я буду использовать и Лоусона. И тебя. Ну а сейчас оставь меня в покое. Почитай книжку. Посмотри картинки. Сходи в кино.

Фраза Вулфа о том, что ему сейчас придется работать, означала, что он будет сидеть с закрытыми глазами и с периодичностью три раза в час издавать тяжелые вздохи. Я уже понял: даже если в голову Вулфа придут светлые мысли, он со мной ими не поделится. Уж лучше пойти прогуляться. Мне в любом случае нужно было на улицу: там ждала машина, которую предстояло отогнать в гараж. Из-за частичного затемнения прогулка поздним вечером, в отличие от довоенного времени, отнюдь не сулила удовольствия, но, впрочем, я его и не искал, и потому мне было все равно. Где-то в районе Пятидесятой улицы я окончательно решил снова попытать счастья и подать очередной рапорт с просьбой отправить меня на фронт. Здесь, дома, я не имел ничего против того, чтобы носить форму и работать в армейской разведке. Работа на гражданке у Ниро Вулфа тоже представлялась мне вполне терпимой. Однако при этом мне все сильнее казалось, что попытка совместить эти две работы закончится для меня тюремным сроком с поражением в гражданских правах, а это означало, что я никогда не смогу баллотироваться в президенты.

Домой на Тридцать пятую улицу я вернулся в двенадцатом часу, но был настолько погружен в свои мысли о будущем, что не обратил внимания на мужчину, выбирающегося из такси. Заметил я его, только когда он стал подниматься по ступенькам крыльца, к которому направлялся и сам. К тому моменту, когда я, преодолев восемь ступенек, оказался на одном уровне с гостем, он уже поднес палец к дверному звонку. Услышав мои шаги, мужчина обернулся, и я узнал Джона Белла Шаттака.

– А ну-ка позвольте, – произнес я и, протиснувшись между ним и дверью, вставил ключ в замок и повернул его.

– А-а-а… – протянул он, вглядываясь в мои черты, залитые сумеречным светом. – Майор Гудвин… Мне нужен мистер Вулф.

– А мистер Вулф в курсе, что он вам нужен?

– Да… Я ему звонил…

– Ладно. – Я впустил Шаттака в дом и запер дверь. – Пойду скажу, что вы уже здесь.

Дверь в кабинет была распахнута. Оттуда донесся рев Вулфа:

– Арчи, веди его сюда!

– Слышали? Идите на звук, – бросил я Шаттаку.

Он послушно направился в кабинет. Я вошел вслед за ним и сел за свой стол.

– Быстро же вы добрались, сэр, – громыхнул Вулф. – Присаживайтесь. Вот самое удобное кресло.

Шаттак был в смокинге, однако бабочка была сдвинута чуть в сторону, а на рубашке виднелось пятно, отчего политик выглядел немного неряшливо. Он открыл рот, кинул на меня взгляд, закрыл его, потом посмотрел на Вулфа и наконец заговорил:

– Генерал Файф позвонил мне насчет полковника Райдера. Я как раз был на званом обеде… Мне предстояло выступить с речью… Как только я освободился, то сразу же позвонил вам. – Он снова посмотрел на меня. – Прошу меня простить, майор Гудвин, но мне кажется, что было бы лучше, если…

Когда я переступил порог кабинета, то сел за свой стол столь поспешно, потому что не сомневался: Вулф непременно выставит меня вон, поэтому я хотел заранее высказать ему свое мнение на этот счет. Однако слова Шаттака внесли в происходящее некоторые коррективы. Он не просто предложил меня прогнать, против чего Вулф просто из принципа непременно бы возразил, он предложил меня прогнать, предварительно не посовещавшись с хозяином. Вулф счел такое поведение недопустимым.

– Майор Гудвин, – пояснил Вулф, – приставлен ко мне совершенно официально. Он мое доверенное лицо. Неужели вы хотите сообщить мне нечто такое, о чем армии не обязательно знать?

– Разумеется, нет, – ощетинился Шаттак. – Я не располагаю сведениями, которые хотел бы утаить от армии.