Смертельная обида [Сборник]

Погода не радовала. Осадков не ожидалось, но стылый воздух и некоторое количество льда под ногами напоминали о скорых холодах. Крячко кутался в куртку. Гуров прятал руки в рукава и топал ногами по земле, чтобы согреться.

– Наверное, смотрят на нас и думают, что мы опохмелиться хотим, – решил Стас. – Сидим в пустом дворе в будний день и ежимся от холода.

– Наверняка так и думают, – согласился Гуров. – Только вряд ли кому-то до нас есть дело. Хотя нам даже на руку, чтобы мы были похожи на местных. Долго сидеть не будем. Если через полчаса никто не появится, то попробуем подняться и позвонить в квартиру.

За дверью квартиры Оксаны Мирошниковой стояла тишина. На лестничной площадке пахло выпечкой, и Гуров неожиданно ощутил сильное чувство голода.

Он поднял руку и нажал на кнопку звонка. Ответа не последовало, но сыщики решили немного подождать.

На первом этаже кто-то зашел в лифт и поехал вверх. Стас тут же занял позицию напротив дверей лифта.

– На всякий случай, – одними губами произнес он.

Гуров кивнул. Он тоже был готов ко всему.

Лифт остановился на этом же этаже, но его двери открывались не сразу, а с небольшой задержкой в три или четыре секунды.

Все случилось очень быстро. Двери лифта и дверь квартиры открылись одновременно. Стас встретился взглядом с Ильясовым, а Гуров увидел в дверном проеме Оксану.

Если бы Ильясов бросился на Крячко, то завязалась бы драка. Но он почему-то рванулся обратно, вглубь лифта, будто надеялся, что все-таки сумеет сбежать. Стас шагнул вперед и перехватил его руку, скрывшуюся за пазухой неприметной серой куртки, не сумев уклониться от удара кулаком в лицо. Охнув, Крячко быстрым движением положил руку на шею противника и сжал пальцы. Ильясов тут же начал задыхаться. Свободной рукой Стас нащупал под курткой его запястье и рывком выдернул наружу.

На пол лифта упал нож с рукояткой, украшенной разноцветным оргстеклом.

В то же время Гуров пытался удержать на месте Оксану. Она, правда, не то чтобы рвалась на защиту любимого человека, но сделала попытку ему помочь. Гуров какое-то время сжимал ее плечи, а потом она вырвалась и ушла в квартиру. Стас вытащил из лифта сложившегося вдвое Ильясова, Гуров вынул из кармана наручники и защелкнул их на его запястьях.

– Ну хоть согрелись, – пробурчал Стас, заводя задержанного в квартиру. – Подбери нож в лифте. Быстрее, а то уедет.

Гуров успел в последний момент.

Ильясова доставили в ближайшее отделение полиции. Пока Крячко искал что-то, что спасло бы его лицо от фингала, Гуров курил у входа.

Ильясова отвели в камеру предварительного заключения. Гуров и Крячко пришли туда первыми. Говорить решили через решетку, поскольку уже знали, что Ильясов неплохо владеет приемами самообороны.

С фотографии, взятой из офиса Чернухина, на Гурова смотрел крепкий молодой человек. В КПЗ находился похожий на него, но сильно похудевший, с более резкими чертами лица и изменившимся тревожным взглядом.

– Радмир Леонович Ильясов, – прочитал Гуров и закрыл папку. – Поговорим?

– Где Оксана? – спросил Ильясов. – Ее тоже задержали?

– Оксана ждет своей очереди на допрос, – ответил Гуров.

– Отпустите ее, – устало попросил Ильясов. – Баба дура, она ни при чем.

– Вы так думаете?

– Я не думаю, а знаю. Это все я.

– Что вы имеете в виду?

– Мой адвокат и тот придурок Аязов.

– Двойное признание, надо же, – удивился Гуров. – Чистосердечное? Не будете потом говорить, что вас пытали, насильно заставляли что-то подписывать?

Ильясов одарил Гурова тяжелым взглядом. В нем было столько презрения, что Гурову на миг стало не по себе. Но Ильясов был не первым, кто пытался прожечь в нем дыру. Почему-то задержанные очень любили строить глазки, как бы намекая на то, что они гораздо умнее, чем кажутся на самом деле.

– Если чистосердечное, то можем сразу и оформить, – предложил Гуров.

– Оформляйте.

Гуров подтащил стул, сел, положил на колени папку с чистым листом бумаги и приготовился записывать.

– Разве не я должен это делать? – удивился Ильясов.

– Вы, – согласился Гуров. – Но с учетом того, что вы недавно намеревались зарезать сотрудника полиции, это сделаю я. И свидетель есть, – он посмотрел в сторону Крячко.

– Оксану отпустите, – потребовал Ильясов. – Иначе я ничего не скажу.

– Не надо, Радмир Леонович. Сделки не будет.

– Она ни при чем! – заревел Ильясов и вцепился в прутья решетки.

– Сидеть! – рявкнул Гуров, и Ильясов, с силой взмахнув руками, упал на стул. – Возьмите себя в руки. Вы же мужчина, в конце концов.

Ильясов не поднимал головы.

– Слушаю, – уже спокойнее произнес Гуров. – Начинайте.

– А вы и так все знаете, да? – слабо улыбнулся Ильясов.

– Знаем, – подтвердил Гуров. – Послушайте, если не знаете, с чего начать, то вы можете просто отвечать на мои вопросы.

– Не надо мне ваших вопросов, – отвернул голову Ильясов и, поморщившись, ощупал шею. – С чего мне начать-то? С две тысячи девятого года. Там все и началось. Сел за убийство. Представьте: утром еще все было хорошо, а вечером я уже кого-то убил. Привыкнуть к новой реальности не мог долго. Все казалось, что разыгрывают, поймут, отпустят. Но – убийца.