Смертельная очередь

Пуля ударила в бруствер примерно в том же месте, что и в первый раз, хотя, очевидно, должна была попасть мне в голову. Но она только подняла фонтанчик земли. Выстрела я не слышал, но это не удивительно. Во-первых, активно стреляли автоматы бандитов, и выделить среди них звук одиночного выстрела винтовки было сложно. Они стреляли из тяжелых автоматов «АК-47», идентичных по звуку с «СВД». А во-вторых, сразу после того, как пуля ударила в бруствер, раздался громкий выстрел «Корда» – старший лейтенант Скорогорохов не потрудился выключить свой микрофон. Впрочем, он мог тогда не успеть – время на прицеливание у него было ограничено. Но снайперу бандитов результат своего выстрела Скорогорохов увидеть не позволил, а если тот что-нибудь и увидел, то по дороге на тот самый свет, к которому после смерти стремится душа. Выстрел «Корда» ударил мне прямо по ушам через наушники. И не только мне – после этого выстрела на несколько секунд прекратили лязгать затворы автоматов бойцов спецназа. Но никто не решился высказать старшему лейтенанту претензию. Оставалось это сделать только мне.

– Скорогорохов, микрофон выключи, – озвучил я всеобщую просьбу.

– Уже выключил, сразу после выстрела, – ответил старший лейтенант. – Надо было раньше, но я не догадался… Да и времени не хватало на лишнее движение…

– Что с бандитским снайпером?

– Думаю, валяется за камнем без головы. Я ему попал в район виска. Хотел сработать на опережение, сберечь твой бинокль, товарищ майор, но не получилось – «ствол» у меня слишком тяжелый. Поворачиваешь на три-четыре миллиметра, а его дальше заносит, на целый сантиметр… Бинокль хоть цел?

– Цел. Но если бы я в него смотрел, пуля как раз угодила бы мне в рот, грозя подпортить зубы. А так она прошла ниже, улеглась в бруствер рядом с первой… Ищи теперь других снайперов, должны быть еще.

– Вот Наруленко мне показывает, что он еще одного «снял». Но наши прицелы уже ничего не видят, только по ободку подсветки можем работать, – посетовал старший лейтенант.

В том, что старший сержант Наруленко кого-то отправил к праотцам, я догадался по звуку выстрела его крупнокалиберной винтовки. Старший сержант свой микрофон выключил, но звук, сравнимый с выстрелом легкого артиллерийского орудия, прозвучал недалеко, и я его услышал.

– А что, Наруленко приделал «Шахин» на свою винтовку?

– Нет, он противника как раз по ободку ночного прицела вычислил… Извини, майор, я еще одного заметил, буду отлавливать… Наруленко показывает, что нашел еще двоих… Ага, и я их вижу… В общем, мы работаем.

«Не мешай!» – отчетливо прозвучала его мысль.

– Работай, Юрий Юрьевич, работай… Только у меня еще один вопрос: мне биноклем пока лучше не пользоваться?

– Мне кажется, можно. С тех мест, где сидят снайперы, твой окоп не виден. Им передняя скала мешает. Так что чувствуй себя в безопасности.

– Я постараюсь, – пообещал я и взял с бруствера свой бинокль.

И тут же в него угодила пуля. Попала прямо в объектив, разбила линзу, призму Порро[33] и, по всей вероятности, повредила прибор ночного видения, потому что погасла лампочка индикатора. Потом пуля прошлась по корпусу и по касательной задела мою ладонь, порвав мягкие ткани и сухожилия между большим и указательным пальцами. В целом я легко отделался.

Наушники донесли до меня звук выстрела «Корда», а потом слова старшего лейтенанта Скорогорохова:

– Ты как, товарищ майор, цел? Извини, этого снайпера мы сразу не увидели. Он стрелял с передней скалы, прямо напротив тебя. Нашел себе, дурак, место – впереди всех! Но его больше нет… В принципе его могли бы и наши автоматчики достать, он слишком близко засел.

– Автоматчики тоже не думали, что такой найдется, – оправдал я солдат своей роты, усилием воли погасив в себе стон от боли в руке. – Если бы банда пошла на прорыв, он бы при спуске со скалы остался один. Или он не рассчитывал, что банда прорвется?

Параллельно я перевязывал себе ладонь. Связки были порваны то ли пулей, то ли корпусом бинокля. Из раны я вытащил небольшой кусок черного пластика, но отыскать в темноте пулю – это проблема.

– Как у тебя обстоят дела со снайперами банды, Вячеслав Аркадьевич? – спросил я после того, как услышал очередной громкий выстрел «Корда».

– Охотимся, на одного уже стало меньше. Старший сержант отметился. Сейчас и я попытаюсь…

На сей раз микрофон он выключил, и я услышал отдаленный звук выстрела. По ушам меня уже никто не ударил.

– Есть! Еще один, – сообщил довольный старший лейтенант Скорогорохов. – Охотимся за следующим.

Не отвлекаясь больше на снайперов, которых уничтожали обладатели «Кордов», я включил тепловизор на своем автомате и стал рассматривать поле боя, хотя его еще пока было видно и без тепловизора.

Я никогда не думал, что человеческий жир может гореть так долго и ярко. Там, куда падали термобарические гранаты, тела бандитов горели и освещали окрестности.