Смертельная прогулка

– Ты, что, Валек? Мне от тебя ничего не надо. Просто подумал, что парень без жены, один, тоскует, наверное, дай, думаю, займу разговором.

– Ага, вот я сразу взял и поверил. Ты, Колюня, у нас отзывчивый, как мороженая репа. А тут такая невероятная эмпатия.

– Ну, спасибо!

– Не ворчи, это из О’Генри. Американский юморист начала прошлого века. Читал? Или ты только по «Бородино» специалист?

– Так. Слышал что-то такое.

– Понятно. Но сие несущественно. Я жду ответа на вопрос: в чем твой интерес к моей особе? Ориентацию не поменял?

Колюня сначала захотел обидеться и сказать что-то грубое, но передумал и просто покрутил пальцем у виска.

– Я-таки жду, но сигарета кончается, феминолюб. Или феминофил?

– Обещай молчать, лады?

– Чтоб я сдох!

– Короче, ты, как я знаю, летишь в Силхву.

– Скоро все в столице будут об этом знать. Тебе привезти бананов или прикупить по случаю золотишка?

– Передай одну вещь моей знакомой.

– И что мне за это будет?

– С меня любая услуга. Так передашь или нет?

– Смотря что. Наркотики или тяжесть какую – не повезу.

Бекешев полез в карман шорт и достал скрученные в трубочку и перетянутые резинкой доллары. Между прочим, казначейства США.

– Номер ее мобильного я тебе на телефон сейчас скину. Просто передай – и все. Она в курсе, позвонишь – подъедет, куда скажешь.

– И сколько здесь?

– Тысяча.

– Как зовут?

– Ребекка.

– Хорошо. А тогда почему не хочешь отправить через Вестерн Юнион?

– Я и посылал, но там большой процент, а тут оказия. Вот я и хочу воспользоваться.

– Откупаешься? Или подарок?

– Так и знал, что начнешь подкалывать. Считай, что подарок.

– Да мне все равно, не переживай, Колюня, все сделаю.

Доллары поменяли владельца, и я подкинул их на ладони.

– Баксы не фальшивые? И пересчитать бы надо, а то, не ровен час, подведешь меня под монастырь. Расписку написать?

Не отвечая на мои подколы, Бекешев бросил окурок в урну и вернулся в гостиную. А я, обогатившись, хоть и временно, на целую тысячу, подумал: хорошо, что Бекешев такой молчун, а то ко мне с просьбами целая очередь выстроилась бы.

Воспоминания прервал неожиданно вторгшийся в мою персональную зону знакомый аромат. Я открыл глаза и повернул голову. Очень неожиданно. На противоположной стороне моего ряда сидела африканка из Альянса. И запах ее духов был тем же самым, запоминающимся. И я понял, почему раньше ее не узнал. На торжестве она была в макияже и затянута в стильный европейский костюм, потому казалась старше и эффектнее. А сейчас я видел девушку лет двадцати трех-двадцати пяти в красной футболке, бежевых слаксах и белых кроссовках. А в аэропорту на голове была еще и бейсболка с длинным козырьком. Вот она лежит на пустом соседнем сиденье. Интересно, зачем моя ароматная попутчица летит в Силхву? По делам или в гости? Нет, скорее, по делам. В ушах у нее миниатюрные наушники от плейера, висящего на шее, на коленях дорогая кожаная папка с бумагами, а в руке карандаш. Бизнесвумен. Смотрит строго, даже хмурится и прикусывает зубами нижнюю немного выпяченную губу. Кожа у нее совсем темная, как у стюарда, без примесей иных кровей. Про волосы я уже упоминал, прямые пряди без малейшей курчавости, а вот лоб высокий и в меру покатый, нос широковат, ничего не поделаешь, черты расы. Фигуру я отметил еще в Альянсе. Хотя, если сравнить ее и мою жену до беременности, можно и поспорить, чья лучше. И вообще, чего это я на нее уставился? Кот из дома, мыши в пляс? Я ведь только вчера говорил с Лидой, и она погрозила мне пальчиком. Не шали! Нет! Я с ней, с этой «выпендрежницей», не знаком и не собираюсь делать это в дальнейшем. И с другой стороны, чем мне еще тут заниматься? Конечно, можно почитать книгу, но рассматривать соседку гораздо интереснее. Книгу я и потом почитать могу, а прилетим, и девушка исчезнет, растворится в чужом городе, останутся лишь приятные впечатления. Пока я, то косился налево, проводя беспристрастный анализ неординарного экземпляра хомо сапиенса, то отворачивался к иллюминатору, коря себя за чрезмерное любопытство к противоположному полу, соседка, словно почувствовав мою заинтересованность, сложила бумаги в папку, сунула ее в сумку и отвернулась к окну, оставив для обозрения лишь гибкую спину и часть вызывающе обтянутого брюками бедра. Пришлось переключиться на книгу.