Смертельная схватка

Арис всматривался через толстую стеклянную стену изолированной камеры, уже чувствуя их приближение. При одной мысли об источаемом ими жаре и ядовитых испарениях он побледнел. Каждый раз подобная близость доставляла ему почти физические муки. Он ненавидел это состояние и в то же время упивался им. Именно такая чувствительность делала его особенно полезным для группы. Ну что же, если его дефект позволяет им послужить общему делу, значит, это уже не совсем дефект…

Другие отростки-индивиды с безопасного расстояния следили за его разработками, воздерживаясь от каких-либо оценок. Для них Арис был мертв, хотя он все еще двигался и работал. Та страшная жертва, на которую он пошел, даже не сделает его героем в глазах окружающих. Таким, как он, не стремятся подражать.

Ужасное время. Ужасное противостояние.

Она погрузилась в языковые символы и выучила их за мгновение. Ничто не отвлекало ее. Она плавала в океане исторических фактов и черпала сколько могла из этого неистощимого источника. Она старалась отыскать различие между режимом открытых глаз – в пустынной серо-коричневой камере с толстой зеленой стенкой, за которой плавало что-то округлое, мрачное, – и режимом закрытых глаз, при котором она окуналась в океан исторических и языковых данных.

С открытыми глазами она видела Маму с ее мягкими конечностями и ласковым голосом, с трубками, по которым с шипением подавалось питание. Она училась у Мамы. Мама, так же как и она сама, чем-то отличалась от остальных. В Маме было что-то от того, кто плавал за зеленой стеной.

Она была совсем молодая, и окружающий мир представлялся ей сплошной тайной.

Но по крайней мере она знала свое имя. Знала, что ей предстоит делать. И это приносило некоторое облегчение.

Пруфракс получила боекомплект и поплыла в тренировочную кабинку, увлекаемая своими перчатками – она еще не укрепила нервные отростки в соответствующих гнездах и не вполне управляла своим движением.

Здесь шесть пробуждений кряду она летала с другими перчаточниками по темным пространствам, словно комета. Отблески созвездий мелькали на прозрачных стенах, и Пруфракс ориентировалась по ним, как ночная птица. С ней были Орнин, необыкновенно худой самец, Бэн, рыжеволосая самка, и три выведенные по специальным проектам сестры: Я, Трайс и Даму – только что из инкубационного отделения.

Ведомая перчатками, она чувствовала себя легко и свободно. Действительно ли перчатки управляют ее движением? Впрочем, это не так важно. Контроль этот осуществлялся незаметно для глаз, неощутимо для пальцев, ее словно подтягивали вперед на прекрасной серебряной нити в самый благоприятный для движения момент. Она едва видела перед собой поле, распространяемое толстыми, негнущимися перчатками, но чувствовала его ласкающее прикосновение. А кроме него – бесконечное многообразие ситуаций, объектов, возможностей, определяющих успех или неудачу Удара. Мысль о неудаче причиняла ей острую боль, хотя ее никогда не наказывали. Неприятие поражения было у нее в крови – в такие моменты ей хотелось умереть. А потом появлялось непреодолимое желание совершенствоваться, чтобы наносить удачные удары, после которых все, что ее окружает: звезды, материнский корабль сенекси, «Мелланже», – сливается в один прекрасный сон.

В имитационной камере она выкладывалась до конца.

Начальный курс обучения закончился, и теперь они отрабатывали высадку. Созданные по специальным проектам сестры одна за другой приняли свойственную им форму гиперболоидов.» Из силовых полей вокруг их перчаток вырывались пучки энергии, удваивая их поражающую способность. Красно-белая модель сенексийского корабля светилась перед ними, излучающая радиоволны и ультрафиолет, ненавистная. Вот хвосты бойцов пронзили наружные силовые поля семенного корабля и свились, словно длинные серебристые волоски, плавающие на поверхности воды; поглотив колоссальную энергию, они злобными звездами замерцали на силуэте корабля. Теперь, когда они перемещались вместе со щитами, не оставалось сомнений: силовые спирали создадут на противоположной стороне язвину, и та расширится, как зрачок, пропуская перчаточников внутрь. Сестры перекрутили силовые поля, и Пруфракс увидела, как на стенке корабля разрастается рваная рана…

Упражнение закончилось. Эльфы-перчаточники внезапно погрузились в темноту. Пруфракс была не готова к концу имитации – она полностью сосредоточилась на Ударе. Потеряв ориентацию, она пришла в неистовство и стала метаться по камере, словно мотылек, внезапно выскочивший из ночи на дневной свет. Так длилось до тех пор, пока ее осторожно не направили в нужную сторону. Она поплыла вниз по трубе, чувствуя, как поле постепенно нейтрализуется, и остановилась, все еще в перчатках. Все тело покалывало и дергало.

– Почему так быстро? – вскрикнула она, чувствуя начинающуюся ломоту в руках.

– Экономим энергию, – ответил механический голос.