Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Он даже находил «классовые» обоснования для агрессивной политики Германии и Италии весной 1939 г. В своем дневнике от 20 мая 1939 года он писал: «Германия и Италия – два самых пролетарских народа в Европе. Целые страны и континенты находятся под игом богатых наций, которые скопили бесчисленные богатства путем бесцеремонного и подлого грабежа». В своей статье «Классовая борьба наций» он писал: «Есть такие, что не в силах потребить всё, что они произвели, в то время как нуждающиеся сидят на голодном пайке… Вот причина кризиса и напряженности, которые так тревожат Европу». В другой статье он жаловался: «Немецкий народ принадлежит к так называемым неимущим нациям. У англичан есть империя совершенно несоразмерных масштабов… А наша собственная территория слишком мала, чтобы прокормить наш народ».

Одновременно Геббельс запугивал немцев, без конца повторяя об «окружении» Германии враждебными странами. 20 мая 1939 г. он опубликовал статью «В осаде», 27 мая – статью «Еще раз про осаду», а 1 июля он подробно разбирал, что он имеет в виду, говоря об «окружении Германии».

И все же в 1939 г. Геббельс рассчитывал, что Германия сможет добиться разгрома Польши, не ввязавшись во Вторую мировую войну. Он говорил своему заместителю Фриче: «Вся эта болтовня о войне – совершенный вздор. Конечно, наш удар направлен против Польши, но это не будет войной против Запада. У Англии сдадут нервы, и получится новый Мюнхен». Для того чтобы у Англии и других стран Запада «сдали нервы» Геббельс запугивал мир ужасами новой войны. В своей статье «Кто хочет войны?» Геббельс писал: «Если в черный час истории разразится новая европейская война, во всем мире должен раздаться крик: «Евреев к ответу!»

Однако анализируя западную печать, Геббельс первым из нацистских руководителей пришел к выводу, что на сей раз Запад не пойдет на заключение очередного капитулянтского соглашения. Против его вывода возражали Риббентроп и Гитлер.

После заключения советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939 г. пропаганда Геббельса совершила резкий разворот. На 25 августа в Мюнхене должна была быть прочитана лекция «Обвиняется Москва – коминтерновский план мировой диктатуры». Ее должны были транслировать по радио. Лекцию заменили концертом русской музыки. 24 августа Геббельс писал в «Ангрифф»: «Мир перед совершившимся фактом: два народа, исходя из общей позиции в международной политике и продолжительной традиционной дружбы, создали основу для взаимопонимания».

Одновременно в геббельсовской печати развернулась антипольская пропаганда. Заголовки немецких газет гласили: «Убит офицер СС!», «Застрелены двое штурмовиков!», «Избита ни в чем не повинная семья!», «Вся Польша в военной лихорадке!», «Хаос в Верхней Силезии!»

В то же время Геббельс одним из первых осознал трудности предстоявшей войны. Он говорил Фриче: «Давайте не будем тешить себя иллюзиями, война будет долгой и упорной».

С начала войны Геббельс стал готовить пропагандистский аппарат к освещению боевых действий. Прежде всего он постарался извлечь уроки из Первой мировой войны. Он писал: «Еще со времен мировой войны мы прекрасно помним, как журналисты бестолково бродили поодаль от передовой, слонялись среди солдат и подслушивали то здесь, то там обрывки разговоров, а потом сочиняли свои истории, настолько далекие от действительности, что у читателей в тылу складывалось совершенно превратное представление о военных действиях».

По приказу Геббельса для освещения боевых действий отбирались журналисты, которых направляли на военные курсы. Они получали минимум знаний о военном деле и их учили искусству писать военные репортажи. После курсов они сдавали экзамены.

Особое внимание Геббельс уделял кинорепортажам. Он раздражался всякий раз, когда считал, что корреспонденты «осторожничали» и не «лезли в гущу боевых действий», и приходил в восторг от таких съемок, которые показывали, что оператор подвергал себя смертельному риску ради нескольких кадров.

В своих сообщениях с фронта германская пропаганда старалась не сильно искажать реальные события. Так Геббельс добивался доверия слушателей и читателей. Одновременно шел учет искажений, которые допускала западная пропаганда. По данным Фриче, только за первые семь недель войны набралось 108 подобных случаев. Геббельс утверждал, что информация, передаваемая по германскому радио, более достоверна, чем западная. Геббельс подчеркивал: «Как солдат не имеет права наносить себе умышленное увечье, чтобы избежать отправки на фронт, так и гражданское население Германии не должно калечить свое моральное состояние, слушая ложь, состряпанную пропагандой противника за рубежом. Нельзя ни на минуту терять веру в нашу военную мощь».