Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Объясняя в «Майн кампф» суть своего ораторского метода, Гитлер писал: «Мне кажется, что выступающий… если он блестящий популярный оратор, не будет повторять тот же самый подход и ту же самую суть дважды в той же форме. Он всегда позволит, чтобы его несли большие массы таким образом, чтобы подходящие слова произносились его губами, для того, чтобы они дошли до сердец его слушателей. И если он ошибается, даже немного, перед ним находится живая аудитория, которая его поправит… Во-первых, он может читать по выражению лиц своей аудитории, понимают ли они то, что он говорит, во-вторых, полностью ли следят они за его речью, и, в-третьих, убедил ли он в правильности того, что он сказал… Он сам произнесет их возражения, которые он уловил, хотя они и не были высказаны, и будет их опровергать и уничтожать, пока поведение и выражение лиц тех, кто ему возражал, не позволит ему сделать вывод, что они признали свою капитуляцию перед лицом его аргументов».

Жесткие рамки теории, и даже лжетеории, были тесны для нацистских ораторов, и они следовали тому алогичному мышлению, которое было характерно для возбужденной толпы, собравшейся для яркого представления. Собравшиеся на митинги слушатели не ждали вдумчивого рассмотрения сложных проблем, а ярких ответов на них. Им нравилось, что нацистские ораторы предлагали простые и быстрые пути их решения. Нацисты объявляли себя «революционерами». Но одновременно слушатели требовали восстановления довоенного порядка, а потому им нравилось, когда нацисты призывали обуздать социалистов и коммунистов. В обстановке всеобщего возбуждения они не замечали, что нацистские лозунги были контрреволюционными. Слушатели хотели обещаний мира и одновременно поддерживали требования расширения границ Германии. Эти противоречивые требования, характерные для антинаучного мировоззрения обывателей, казались убедительными во взвинченной обстановке митинга.

Вспоминая выступления нацистских ораторов, Шпеер размышлял: «Конечно, Геббельс и Гитлер знали, как дойти до инстинктов своих аудиторий; но в глубоком смысле они черпали всё свое существование из этих аудиторий. Конечно, массы орали в такт ритму, который задавали Гитлер и Геббельс. Однако не они были подлинными дирижерами. Тему определяла толпа. В качестве компенсации за нищету, утрату безопасности, безработицу, безнадежность, анонимное собрание часами барахталось в бесовстве, дикости, отклонении от норм поведения… В течение нескольких, быстро проходивших часов личное несчастье вытеснялось яростью, которая требовала жертв. Гитлер и Геббельс бросали им эти жертвы. Атакуя своих противников, клевеща на евреев, они давали выражение и выход ярости, первобытным страстям». В создании этих дьявольских спектаклей участвовали не только режиссеры-постановщики и опытные актеры, но и сама аудитория.

Поразительным образом, участники таких собраний, как правило, были теми, кто проявлял рассудительность и трезвость в принятии каждодневных решений в трудовой активности и в быту. Однако, зачастую их привычка серьезно относиться к своим ежедневным делам, не проявлялась в их суждениях о делах общественных и политических. Может быть, это происходило потому, что они считали свои дела заслуживающими немалых знаний и опыта, а дела общественные и политические рассматривали как предметы, которые можно решать на основе их житейского и производственного опыта, не пытаясь осмыслить их достаточно глубоко. Поверхностно освоенные и некритически осмысленные утверждения, взятые из прочтенной литературы или периодики, лишь создавали у них ощущение глубины в оценках. На деле же не только нацисты, но и представители многих политических партий Германии, а также немецкая печать приучили значительную часть населения к упрощенному взгляду на общественную жизнь, проблемы разных народов и разных времен.

На своих собраниях нацисты излагали оценки общественной жизни и свои программные требования не только в упрощенной, но и истерической форме. Страсть, с которой Гитлер произносил свои речи, требовала от него такой отдачи, что порой он сильно терял в весе после выступления, а его нижняя рубашка, если она была цветная, раскрашивала его взмокшее от пота тело. Порой после выступлений верные ему люди уносили его в машину в полуобморочном состоянии. Но к этому времени его слушатели были им покорены. Отчасти виной была ошибка, рожденная немудрящим житейским опытом: людям трудно было поверить, что оратор, который говорит так страстно, может откровенно лгать.

Успеху гитлеровской демагогии способствовали и привычки, сложившиеся в предшествующие десятилетия. Немецкий народ уже наслушался в свое время немало поджигательских речей кайзера Вильгельма II, которые вызывали бешеный энтузиазм не только у Дидериха Геслинга, но и у миллионов немцев.