Смертельно безмолвна

Норин становится прозрачной, как призрак. Стоит, затаив дыхание, и ждет. Ждет, что обещание Люцифера сбудется. Что оборотень очнется. И в следующий миг Джейсон открывает глаза. Напарник моргает несколько раз и заходится сухим кашлем.

– С тобой все гораздо проще, – сообщает Дьявол, посмотрев через плечо на Норин.

Она переводит на него глаза, блестящие от слез, и коротко кивает.

– Я готова.

– Нет, – Люцифер медленным шагом подходит к женщине и поглаживает пальцами ее порозовевшие щеки. – Уверен, что не готова, моя дорогая, но у тебя нет выбора.

Норин зажмуривается, а Дьявол поглаживает ее, будто успокаивая и убаюкивая. Он поправляет ее взлохмаченные волосы, прикасается губами ко лбу.

– Прости, моя дорогая! Больнее всех мы делаем тем, кого больше всего любим.

Люцифер отстраняется, делает несколько шагов назад и наблюдает за тем, как Норин открывает глаза. Женщина растерянно глядит перед собой, не двигается.

Дьявол с чувством выдыхает.

– Готово. – Он невинно улыбается и оборачивается.

Смотрит на Джейсона, подходит к нему и изящно взмахивает в воздухе рукой. Уже в следующую минуту оборотень послушно поднимается на ноги и расправляет плечи. Он не понимает, что происходит. Пот до сих пор струится по его вискам. Он смотрит пораженно и презрительно на Люцифера, тяжело дыша и с трудом удерживая равновесие, а тот вдруг, подавшись вперед, достает из кармана его пиджака пачку сигарет.

– Хочешь? – спрашивает Дьявол.

Джейсон молчит. Люцифер достает сигарету и закуривает, выглядит он при этом абсолютно нелепо и неестественно, а потом кивает:

– Не стоит.

– Чего?

– Не стоит курить. Пес ты или нет, я уже сказал, что слабости у тебя человеческие.

– О чем ты говоришь?

– Понимаешь, ты умирал, и я спас тебя. Вот это, – Дьявол обводит взглядом черное пятно, что растеклось по полу, – находилось в твоих легких.

Джейсон превращается в статую. Я перестаю дышать.

– Ты умирал. Но убивала тебя не Норин, а сигареты.

Люцифер кривит губы, выдыхает белое облако дыма в лицо оборотню, а затем вдруг медленно удаляется, будто бы и вовсе не касаясь ногами мраморных плит.

В этот момент я вижу, как Джейсон ломается: он не срывается с места, не говорит ни слова, не меняется в лице, просто из его глаз что-то уходит. Он смотрит перед собой, и я отчетливо вижу, как в этих глазах тухнут искры, останавливается время.

Во мне вспыхивает сумасшедшая злость. Я оборачиваюсь и смотрю в спину Дьявола ненавистно, горячо, презрительно. Он уходит, а я выплевываю:

– Вы обманули их!

– Я – отец лжи, – не глядя на меня, отвечает Люцифер.

– Это доставило вам удовольствие?

– Немного.

– Я могу сделать ваш день еще приятнее! – кричу я, наблюдая за тем, как он уходит все дальше. – А вы не задумывались, как мы попали в чистилище? Как мы узнали, что сегодня будет прием? Вы – отец лжи, но вас обвели вокруг пальца. Кто? Присмотритесь! Враг находится ближе, чем можно предположить.

Дьявол притормаживает на долю секунды, но потом продолжает отдаляться.

Я собираюсь кинуться за ним, но Норин хватает меня за руку и просит:

– Хватит.

– Я еще не все сказал.

– Прекрати. Мы должны уходить.

Она права. Но как же мне хочется отомстить, добиться справедливости.

Я перевожу взгляд на Монфор. Она такая бледная… как снег. Дрожащей рукой она цепляется за мое плечо, и я послушно следую с ней.

Мы уходим, а Дьявол подходит к Меган фон Страттен. Та виновато тупит взор. Она приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но Люцифер резко подается вперед и прорубает в ее груди дыру. Ведьма застывает с распахнутыми глазами, а отец лжи легким движением вытаскивает из ее искореженных ребер окровавленное сердце.

Женщина валится на пол, ее глаза закрываются. А сердце, сжатое в пальцах Дьявола, продолжает ровно биться, олицетворяя вечную жизнь и вечную молодость.

Глава 18 Бессилие

Я не в состоянии вести машину. Я даже не помню, как мы оказываемся в коттедже.

Перед глазами все кружится, я почти уверен, что у меня сотрясение. Столько раз я падал с огромной высоты, врезался в стволы деревьев, стены, мебель. Я искренне удивлен, что я еще в состоянии нормально ходить и разговаривать.

Я прихожу в себя от неприятной боли. Открываю глаза и вижу расплывающееся лицо Норин Монфор. Она наносит какую-то вонючую слизь мне на виски.

– Черт возьми, – вяло протестую я, повернув голову, – что за…

– Не шевелись.

– Чем на этот раз вы меня лечите?

– Коровьей мочой.

Я замираю и, недовольный, смотрю на женщину.

– Вы серьезно?

– Нет, конечно, – отвечает Норин, – мы ведь не в Средневековье, Мэттью.

– Хорошо.

Она отходит, а я медленно приподнимаюсь, надеясь, что комната уже вспомнит о правилах приличия и перестанет вертеться перед глазами, будто юла.

Я здорово ударился головой. Слабость никуда не уходит, а в ушах неприятно звенит.

– Как мы… Мы дома? Я ничего не помню.

– Да, мы приехали несколько часов назад. Ты заснул по пути.

– Где Джейсон?

– На улице. – Норин поправляет горло свитера, словно не знает, с какой стати я вообще решил спросить у нее про оборотня. – Раны затягиваются.

– Спасибо.

– Думаю, это мы должны сказать тебе спасибо.

– Вряд ли, – я отворачиваюсь.