Смертельное лекарство

— Ха! — Он широко улыбнулся. — Это был хитрый ход! Разве я не понимал, что ты все равно дело не бросишь? Понимал. Но тогда я никак не смогу тебя контролировать. А так я в любую минуту мог затребовать отчет, получить нужную мне информацию. И потом, продолжая расследование, ты могла раскрыть моих врагов. Одного ты точно раскрыла.

— Кого же?

— Некоего Митрохина. Я понял, кто дал тебе сведения о Вязьмикиных, старшем и младшем, о Бунчуке. Затем ты помогла мне выйти на эту Бунчукову бабу.

— Это вы о ком?.. — пролепетала я, холодея в догадке.

— Будто не знаешь! — усмехнулся «защитник». — О Марине. Мы ее пока не ликвидировали — думаю провернуть забавную комбинацию с ее участием. Она ведь горит жаждой мести. Если ей подставить одного человека, убедить, что именно он и убил ее драгоценного Гену, — она его с удовольствием замочит. Да…

— У вас, я вижу, служба сыска поставлена на высшем уровне, — польстила я ему. — Все схвачено.

— А что ты хочешь? — согласился он. — Когда затеваешь крупное дело, нужно обдумать, как его обеспечить. Неожиданностей быть не должно!

— Да, дело у вас действительно крупное… Иван Георгиевич, объясните мне одну вещь, — попросила я. — Я все поняла, чем вы торгуете, как действуете, за что убили Вязьмикина. Одно мне непонятно — откуда берется такая большая выручка? Неужели лекарства, даже импортные, — такое выгодное дело? Ведь за границей они тоже стоят немало, разница в ценах не может быть слишком большой.

— Ха! Ты посмотри! — обернулся он к Спиридону, молча слушавшему наш диалог. — Эта девочка уже знает все, не понимает только сущей мелочи. Ты знаешь, что мне кажется, — он снова обратился ко мне, — если я тебе сейчас не сказал бы — и при условии, что ты прожила бы еще дня два, — ты сама бы обо всем догадалась. Догадливая, быстро все схватываешь… А так… Зачем тебе лишнее знание? На тот свет с собой хочешь захватить?

Хотя я старалась ничем не выдать себя, при последних словах Жвания у меня мороз прошел по коже. Они были сказаны как бы мимоходом, как нечто давно решенное. Он не стремился меня запугать — это было не нужно. Он просто сообщал информацию — мол, жить тебе осталось недолго, скоро тебя убьют.

Видимо, как я ни старалась, мое состояние все же не осталось тайной для адвоката. Он снисходительно пояснил:

— Мучиться ты сильно не будешь, не бойся. Я и так почти все знаю. А что я не знаю, то и ты не знаешь. Ведь к Митрохину тебя с завязанными глазами возили, верно? К тому же я нашел способ, как вытащить его из норы, мне теперь не нужно узнавать, где она. Так что я тебя просто убью, безо всяких мучений. Сначала мы тебя здесь усыпим. Потом тебя вывезут на шоссе и там слегка проедут по тебе грузовиком. Ты будешь крепко спать и ничего этого даже не почувствуешь. Милиция составит протокол о гибели в результате несчастного случая. Никакого убийства, никакого расследования, все чисто. Даже если кто-то захочет покопаться, он ничего не найдет. Ведь тебя действительно раздавит грузовик, и не где-то, а именно на Павловском тракте. Да… И ты так и не узнаешь тайну дорогих лекарств. А ведь хочется?

— Хочется, — заявила я. Хотя в этот момент мое любопытство несколько угасло. Я отчетливо представила, как все это произойдет: шоссе, грузовик, хруст ломаемых костей… Утром какой-нибудь ранний водитель обнаружит труп…

— Да… — протянул Жвания. — Ну-ка, Спиридон, сходи посмотри, ребята еще не приехали? Что-то они задерживаются.

Когда громила вышел, хозяин доверительно наклонился ко мне и сказал:

— Даже он не знает то, что хочешь узнать ты. Никто не знает, кроме одного человека в Москве и меня.

— Вот этого? — я кивнула на фотографию.

— И об этом догадалась?! — восхитился Жвания. — Нет, правильно я сделал, что занялся тобой вплотную и сам. Да, еще он знает. Так вот, слушай. Так и быть, тебе расскажу, чтобы ты могла оценить мою комбинацию.

Лекарства на Западе действительно дорогие, это ты верно сказала. Но только такие, которые соответствуют всем их требованиям. А требования там очень строгие. Если же товар просрочен или тем более изготовлен с нарушением технологии, то цена ему — медный грош. Он весь подлежит уничтожению. Там с этим весьма строго. Но кому же хочется уничтожать товар, если его еще можно продать? Ведь кроме даты, написанной крохотными циферками, ничто не говорит о том, что это лекарство употреблять нельзя, что оно опасно.

— А оно действительно опасно?

— Не знаю, не пробовал — у меня самого с сердцем все в порядке, хе-хе. Шутка. Знающие люди мне говорили, что дело обстоит так: употреблять его можно, но в каждой партии есть пять-шесть упаковок с совершенно измененными свойствами. Чтобы их выявить, надо проверять все упаковки до одной. На это никаких денег не хватит. Поэтому там и предписывают уничтожить всю партию.

— Выходит, не так уж глупы их правила.

— Может, они совсем неглупые. А для моего бизнеса — самые умные. Ведь если бы они не запрещали продавать эти лекарства, они стоили бы дороже, верно?

— А откуда же они берутся, эти лекарства?