Смертельное путешествие

Сержант-детектив Жан Бертран погиб при исполнении служебных обязанностей, поэтому его хоронили со всеми почестями. Управление общественных связей полиции Квебека известило об этом событии все полицейские формирования в Северной Америке, воспользовавшись системой Канадского полицейского информационного центра и аналогичного центра в США. Во время панихиды в зале похоронного бюро урну с прахом Бертрана окружал почетный караул. Оттуда прах сопроводили в церковь, из церкви – на кладбище.

Я не сомневалась, что похороны будут многолюдными, но действительность превзошла все ожидания. Помимо родных и друзей Бертрана, его коллег по полиции Квебека, сотрудников полиции Монреальской агломерации и криминалистической лаборатории, казалось, все полицейские подразделения Канады и отчасти США отправили на похороны своих представителей. Французские и английские средства массовой информации прислали репортеров и съемочные группы телевидения.

К полудню то, что осталось от Бертрана, обрело вечный покой в могиле на кладбище Нотр-Дам-де-Неж, и мы с Райаном двинулись в извилистый обратный путь к Сентр-Вилль.

– Когда улетаешь? – спросил он, поворачивая с Кот-де-Неж на улицу Сен-Матье.

– Завтра в одиннадцать пятьдесят утра.

– Заеду за тобой в половине одиннадцатого.

– Если претендуешь на должность моего личного шофера, учти, что жалованье будет паршивое.

Жалкое подобие шутки увяло прежде, чем я успела договорить последние слова.

– Я лечу тем же рейсом.

– Почему?

– Вчера вечером департамент полиции Шарлотта задержал одного забулдыгу из Атланты, некоего Билли Холмса по кличке Орешек.

Райан выудил из кармана пачку «Дю Морье», вытряхнул сигарету на рулевое колесо и сунул в рот. Прикурив одной рукой, жадно затянулся и выпустил сквозь ноздри струйки дыма. Я опустила окно со своей стороны.

– Похоже, этому Орешку есть что рассказать о каком-то анонимном звонке в ФБР.

25

Последующие дни походили на головокружительный спуск на «русских горках» в парке «Шесть флагов». Неделя за неделей ползла в гору черепашьим шагом – и вдруг все ухнуло вниз, да так стремительно, что дух захватывало. Вот только аттракцион этот трудно было назвать увеселительным.

День склонялся к вечеру, когда мы с Райаном сошли с самолета в аэропорту Шарлотта. За время нашего отсутствия осень наконец вступила в свои права, и сильный ветер хлопал полами курток, когда мы шли к крытой автостоянке.

Мы поехали прямиком в офис ФБР на углу Второй и Трайон. Макмагон только что вернулся из тюрьмы, где допрашивал Билли Холмса.

– Вчера вечером, когда Холмса волокли в кутузку, он был накачан дурью по самые гланды, визжал и рыдал, обещая сдать кого угодно и что угодно – вплоть до матча в Малой лиге[91], который его команда нарочно проиграла в четвертом классе.

– Кто он вообще такой? – спросил Райан.

– Записной неудачник тридцати восьми лет. Ошивается среди байкеров Атланты.

– «Ангелов ада»?

Макмагон кивнул.

– Нельзя сказать, что он полный придурок, но мозгов у парня меньше, чем у леденца на палочке. В клубе его терпят, пока может пригодиться.

– Что делал Холмс в Шарлотте?

– Может, заскочил пообедать в Ротари-клубе[92].

– Ему и в самом деле известно, кто звонил в ФБР? – спросила я.

– В четыре утра он был более чем склонен все выложить. Именно поэтому полицейские, которые произвели арест, позвонили нам. Когда я прибыл в тюрьму, Холмс успел отоспаться и его законопослушный пыл несколько поугас.

Макмагон взял со своего стола кружку, помешал в ней и стал разглядывать содержимое, точно это проба фекалий.

– К счастью, в момент ареста паршивец был на испытательном сроке за бродяжничество – скакал, как резиновый мячик, по всей Атланте. Нам удалось убедить парня, что в его же интересах выложить все начистоту.

– И что же?

– Холмс клятвенно заверяет, что присутствовал, когда замышляли эту проделку.

– Где?

– В баре «Клермон» на окраине Атланты. Примерно в шести кварталах от телефона-автомата, с которого был анонимный звонок.

Макмагон поставил кружку на стол.

– По словам Холмса, он пьянствовал и баловался наркотиками с парой «ангелов» – некими Харви Потитом и Нилом Таннахиллом. Дружки говорили о Перчике Петричелли и крушении самолета, и тут Потит решил, что будет круто повести ФБР по ложному следу.

– Зачем?

– Приступ пьяной гениальности. Если Петричелли жив, припугнуть его, чтобы держал язык за зубами. Если погиб вместе с самолетом – получится предостережение всем остальным: мол, посмейте только язык распустить, братья вас живо сотрут с лица земли. Так сказать, устрашение на халяву.

– С чего бы этим уродам говорить о делах при постороннем?

– Потит и Таннахилл нюхали дозы в машине Холмса. Наш герой валялся на заднем сиденье в отключке. По крайней мере, так они считали.

– Значит, сообщение о бомбе было обыкновенной фальсификацией, – сказала я.

– Выходит, так. – Макмагон сдвинул кружку вдоль края книги учета.

– Метро взял назад свои показания о том, что видел Петричелли, – добавил Райан.

– Надо же, как неожиданно!

Где-то в коридоре зазвонил телефон. Кого-то позвали. Мимо двери процокали, удаляясь, торопливые каблучки.