Смертельное время

– Старая дура! – говорили они. – Чем задумала заманить красивых и умных господ. Они-то понимают истинный толк в любви и, несомненно, выберут нас. Не правда ли, милашки?

Среди кокеток были полные и худые, брюнетки и блондинки, шатенки и рыжие, молодые и не очень… Все в соблазнительных одеждах, предельно откровенно подчёркивающие их прелести. Они бросали многообещающие улыбки с привычной техникой манящих глаз.

Ефим почувствовал себя мужчиной.

Осёл же между тем невозмутимо шествовал дальше, и Ефиму пришлось следовать за ним, несмотря на сильнейшую досаду.

Едва они миновали девушек, как лица их исказились и теперь источали бессильную злобу, ненависть, а алые губки извергали самые грязные ругательства.

Ефима потрясла столь разительная перемена. По его лицу прошёл холодок и он устыдился своего недавнего влечения к красоткам.

…Вдруг из переулка появилась ещё одна девушка. Среднего роста, длинноногая, с волосами спелой пшеницы, в скромной, развевающейся на ходу одежде. Она несмело подняла бровь и стали видны огромные, цвета чистейшей бирюзы глаза. Они излучали смущение, робость и лёгкий испуг.

Он оторопел, с каждой секундой всё больше постигая её неброскую, но удивительную красоту. Это была девушка нашей мечты. Красивая, чуткая, нежная, доверчивая. Совершенство, которое мы видим в своих грёзах. Идеал, который мы надеемся встретить в своей жизни.

Помимо воли Ефим рванулся было к ней, потупившей смущённо взор и блистая румянцами на белейших щёчках, но тут громко, самым противным голосом заревел осёл, схватил его, вскинул себе на спину и помчался скачками прочь. Ефим какое-то время вырывался, но скоро они выбрались из города и он обмяк, почувствовав себя совершенно опустошённым. Ему всё стало безразлично. Его сердце, чувства, вся жизнь остались с той девушкой.

На зелёной лужайке Дантес сбросил свою ношу и сам сел отдохнуть. Продолжительное время они молчали. Осёл отдышался, сходил и напился из протекавшего неподалёку ручья и вновь устроился рядом, ковыряя в зубах травинкой.

Пригревало солнышко. Появилась яркая, словно кусочек радуги, бабочка и принялась порхать над луговыми цветами.

Затем прилетел сердитый шмель с гудящей басовой струной. Забрался в бутон, поковырялся там, вылез, замах крылышками и с натужным жужжанием улетел.

– Обижаешься на меня? – наконец спросил Дантес.

– Пошёл к чёрту! – отмахнулся Ефим, даже не шевельнувшись.

– Зря дуешься, дурачина, я же тебя спас, – продолжал осёл. – Если бы эти девицы увлекли тебя, то ты бы навсегда остался с ними. Навсегда, понимаешь, навсегда! Как завязшая в меду муха.

– С ней я готов разделить хоть вечность! – раздражённо буркнул обозлённый Ефим.

Дантес покачал головой:

– Ну, скажи, кто из нас настоящий осёл? Что ты знаешь о ней? Ты же готов был бежать к ней, едва бросив взгляд. Соблазнив тебя, она получила бы право покинуть город, правда, и дальше бы жизнь у неё пошла не лучше, но это уже, как говорится, из другого анекдота. На Земле она жила в обеспеченной семье, но ещё с детских лет начала грешить с братьями и их товарищами, как сие нередко бывает. Потом её друзьями стали люди поопытней. Осознав свою убойную привлекательность, она принялась извлекать из неё выгоду и уже к пятнадцати годам познала все тайны порока. Здесь мало кто мог с ней сравниться. Из-за неё погибло множество людей: брат убивал брата, отец сына и – наоборот. Ей нравилась подобная власть над поклонниками, она наслаждалась ею. Если рассказать обо всех её преступлениях, то у тебя бы поседели волосы. Достаточно сказать, что её убил один из любовников, молодой подававший большие надежды архитектор, а после покончил с собой. И тут, у нас, она действует весьма умело, как ты уже успел убедиться на своём примере. С учётом психологии, не то что её товарки. Она понимает, что наглость, грубость не приведут к успеху – нужна видимость простоты, кротости, внешней невинности.

– С трудом верится, – прошептал ошеломлённый Ефим.

– Тем не менее, это так, – подтвердил Дантес. – А теперь поднимайся, у нас впереди ещё долгий путь. Не будь упрямым ослом!

Ефим через силу улыбнулся, посмотрел на своего ушастого спутника и, удержавшись от реплики «От осла слышу!», вскочил на ноги:

– Идём!

Тот понимающе засмеялся, и они пошли, держась за руки, как старые друзья, которые вдруг особенно глубоко почувствовали взаимную привязанность.

Ураган однодневок

Уже скоро им встретилось развесистое дерево, на ветках которого висели крупные ягоды величиной с арбуз. Под ним собралась толпа людей.

– Что это? – поинтересовался Ефим у Дантеса.

– Да, ничего особенно, – отмахнулся осёл, – это просто клюква, а под ней прокатный пункт. Но там ничего путного не бывает. Я на днях заглядывал. Только всякая-разная чепуха и чепуховинка, вроде кур, которые деньги не клюют – требуют валюту, надувные гири, сушёная абракадабра, скатерти-самобранки, которые умеют только браниться, аттическая соль, но подмоченная. Лучше обрати внимание вон на то строение.