Смертельное время

Ефим поглядел и увидел феерическое здание, вернее, настоящий дворец, словно сотканный из радуги, солнечного света и обитый звёздами.

– В нём живут люди не чёта нам, – с уважением и некоторой долей зависти произнёс Дантес.

Из дворца вразвалочку вышел человек в пурпурной тоге и туфлях, отороченных собольим мехом. Ефим узнал его: это был его сосед по подъезду плотник Василий. При жизни тихий малый, про которого говорили, что у него не все дома. При встрече он всегда смущался, низко опускал голову, краснел и еле слышно здоровался, запинаясь от собственной смелости. Он часто менял места работы: служил кочегаром, курьером, грузчиком и разнорабочим, ездил по договору ловить рыбу. Но скоро вернулся и устроился сапожником. Не проработав и месяца, пошёл на стройку в качестве стропальщика. Однажды на него упала железобетонная балка. Она была бракованной и монтажные петли не выдержали, вырвались… Он умер мгновенно, с улыбкой на лице.

Осёл низко уважительно поклонился Василию, тот ответил кивком и прошёл мимо, не узнав Ефима.

– Смотри на него внимательнее, – шепнул Дантес, – здесь таких мало. Гордись, тебе повезло, не всякий удостаивается чести увидеть его так близко.

Ефим озадачился, а осёл продолжил речь, продолжая глядеть вслед Василию:

– Вы, люди, странные существа. Что делаете, к чему стремитесь, чего желаете?.. Заселили всю землю, а смысла жизни не поняли. Ведь жизнь – это мгновение, искорка в ночи, а как вы её тратите, на что? Изобрели деньги и с тех пор у вас проблема: где их взять? Боритесь за власть над себе подобными, не научившись властвовать собой: а самая большая победа – победа над собой. В борьбе за власть не брезгуете ничем. Это – подлецы. Остальные с низкой душой подчиняются их власти. Ими помыкают, словно скотиной. Они отвыкают мыслить, так как им подсовывают жвачку из готовых истин. Если кто придёт к начальнику со своим мнением, то уходит с мнением начальника. А тем главное – принять решение, а уж обосновать его затем им легко. Хуже их только те люди, которые, не умея приказать себе, захватывают власть на другими. Они воображают себя равными богу. Звон фанфар, лесть приближённых кружит им голову и они начинают предаваться свинству, презирая тех кем управляют. А вот такие, как Василий, могут добиться многого, они обладают умом, совестью, но в них слишком много честности и душевной чистоты для того, чтобы добиваться успеха на жизненном поприще. Поэтому они стремятся жить, не мешая другим и не подчиняясь общему мнению, оградившись от него завесой простодушия. Это про таких сказано: «будьте как дети». Они живут высшими ценностями и разрушить их не может никто, ибо они в их воображении. Поэтому он тут живёт так, как ему подобает. Он на «ты» с архангелами и херувимами, так как почти равен им. Позавчера они пили на брудершафт.

Ефим с изумлением слушал столь непривычные речи: сколько лет он жил рядом с Василием и не подозревал о его настоящей сущности. Потом подумал: а про кого из своих знакомых он может сказать, что знает их истинное лицо? Недаром говорят: чужая душа – потёмки.

Солнце закрыла тяжёлая, склизкая на вид туча. Сразу стало холодно и тревожно. Подул усиливающийся ветер.

– За мной! – панически завопил Дантес, в его голосе чувствовал неподдельный страх. – Быстрее, иначе мы пропали!

Неподалёку проходил неглубокий овраг, дно которого было заполнено валунами и каменными глыбами. Осёл кинулся туда и покатился по склону, до крови ободрав бока своей волосатой шкуры. Упал ничком между камнями и ухватился обоими передники копытами за них. Ефим недоумевал, но во всем следовал примеру своего спутника, свалившись рядом с ним. Резонно рассудив, что тот знает, что делает.

Ветер нарастал и превратился в ураган. Со свистом крутились столбы смерчей, всасывая в себя воздух, как чудовищные воронки пылесосов. Они вырывали с корнями деревья, сдёргивали верхний слой почвы, уносили камни, валуны. Потом появились летящие люди. Странные люди. Они были плоскими, точно вырезанными из бумаги, и похожими на газетные листы, увлекаемые ветром. Они изгибались, свёртывались самым причудливым образом, их крутило в воздухе, словно невесомые лоскутки. Лица этих людей выражали страдание. Они кричали, вопили, жаловались на свою участь на тысячах языках, наречиях и диалектах.

Увидев Ефима с Дантесом, они попытались задержать полёт и спуститься к ним. Призывно махали руками, звали с собой, уговаривали, сулили все мыслимые блага, осыпали, бранью, плевались, издевательски корчили рожи, делали пальцами неприличные жесты… Но невероятной силы ветер уносил их дальше и они улетали с мукой на своих лицах.

Газетных людей в воздухе становилось всё больше и больше. Вот уже они несутся сплошной массой, порой словно бы уложенные в спрессованную кучу, касаясь на лету земли. Пытались хоть за что-то удержаться, но им мешали свои же товарищи. Между ними начинались ужасные ссоры, свары.