Смертельное время

Чуть дальше у дороге находилось довольно большое селение. На его улицах повсюду шли бурные митинги.

– Чего они хотят? – спросил Ефим.

– Власти, – коротко ответил осёл. – Хотят власти. Для себя. По принципу: ты встань, а я сяду, и буду рулить за тебя.

– А ну, давай послушаем!..

– Пожалуйста, слушай. А я рядом постою, их речи мне давно известны и даже не надоели, а обрыдли.

Ефиму бросился в глаза резкий контраст между толпой и теми, кто ораторствовал с трибуны. Первые были хмуры, молчаливы, одеты более чем скромно. А выступающие же все как один имели холёный вид, изысканную одежду. Многие почему-то были в меховых шубках и шубах, несмотря на жару. Искрились на солнце бриллианты в перстнях, колье, ожерельях, серёжках, золотые кольца, часы, браслеты, запонки и массивные цепи на шеях.

При этом нередко слышалось:

– Терпение народа на пределе! Нам нечего терять!

Ефим не смог удержаться от ехидной реплики, которую произнёс полушёпотом, опасаясь обвинений в оскорблении:

– Действительно, нечего терять, кроме цепей. Золотых цепей на ваших шеях.

– Это точно, – согласился осёл. – Обычная р-революционная риторика. Словесная лапша на уши. Им нечего терять, ведь они привыкли загребать жар чужими руками.

– Что ты имеешь в виду?

– Не они же сами пойдут на баррикады умирать, а пошлют вот этих… статистов. – Дантес показал глазами на безмолвствующую массу.

Один очень худой мужчина с мозолистыми руками хотел было взобраться на трибуны, требуя дать ему слово, но его тут же остановили крепкие молодчики, заломили ему руки и увели куда-то в проулок…

– Простачок, – пожалел его Дантес, – не понял, что одних приглашают на племя, а других – на убой. Он хотел нарушить правила игры.

– Он же просил слова! Хотел высказать то, что было на душе!

– Не спорю, именно так.

– Он имеет на это право.

– Согласен, имеет.

– Он может…

– Извини, не может. Ты сам в этом только что убедился. Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.

– Прости, Дантес, ты – циник.

– Окстись! Я такой же циник, как тот, кто называет грязь грязью, вонь – вонью, а мерзавца – мерзавцем. Настоящие циники стоят на трибуне и разглагольствуют о всеобщем счастье, которое наступит, как только они получат власть! А я лишь называю вещи своими именами.

– Они говорят и правильные вещи. Хотят честных и справедливых выборов.

– Хм-м. Ну и разве в мире когда-нибудь становилось меньше зла, когда баран сменял козла?

– Люди имеют право выбирать.

– Знаешь, если брать первого попавшего, то и он будет управлять не хуже «всенародно избранного».

– Это ещё почему?

– Чем руководствуются люди, делая выбор? Они судят по внешнему виду, речам, обещаниям. Скажи честно сам: какая взаимосвязь всего этого с УМЕНИЕМ управлять? Уметь произносить пламенные речи одно, а государственное мышление, знания и опыт – совсем иное. Даже любой выбор наугад окажется не менее точным.

– Не могу с тобой согласиться, – упорствовал Ефим.

– Попытаюсь пояснить образным примером. Представь демократическую страну, в которой проводят шахматный турнир, а победителя выпускают на ринг сразиться со здоровяком без всяких правил.

– Не пойму твоего примера.

– Им я хочу довести до тебя простую истину: демократические выборы проводят по одним «правилам» (умению играть в шахматы), а победителю приходится заниматься приходится совсем другим (драться). Ещё Сократ иронизировал над афинянами, мол, они верят в то, что своим голосованием могут превратить осла в скакуна. Краснобаи, демагоги и говоруны редко обладают способностями истинного государя.

– Ты совершенно сбил меня с толку. Ты что, Дантес, предлагаешь монархию?!

– Нет. Я за твёрдую и честную власть. А она может быть любой.

– Вот уж нет! – выкрикнул Ефим.

Осёл снисходительно улыбнулся:

– Сомневаешься?.. Назови сам несколько стран при твоей жизни, где жизнь была устроена относительно благополучно.

Подумав немного, Ефим выпалил «перечень»:

– США, Англия, Швеция, Япония, Германия!..

Дантес немедленно прокомментировал:

– Соединённые Штаты Америки – федеративная республика, где правит президент. В Англии, Швеции и Японии – монархии, ими правят королева, король и император. Германия – республика, в которой вся власть у канцлера, президент же имеет чисто номинальное значение… А почему ты не назвал Ирак и Ливию, где правили те, кого именовали «диктаторами», но уровень жизни в названных странах был значительно выше среднего. А вот после внедрения там – между прочим, бомбёжками – «демократии» с выборами и прочими штучками, жизнь народных масс резко ухудшилась. Очень богаты Кувейт и Катар, где властвуют эмиры. Многие завидуют подданным султана Брунея, которые получают на именные счеты денежки от добываемой в стране нефти, им обеспечены бесплатное образование, медицина, жильё очень доступное, уровень жизни высокий, цены низкие. А в Саудовской Аравии, где нет никакой демократии и выборов в принципе, бразды правления неизменно у одной королевской семьи. Как видишь, трудно понять, какая форма правления лучше.

– А ведь верно, – вынужден был согласиться Ефим, – спорить с тобой трудно.