Смертельные акции

– Понемножку, – улыбнулся Гера, – через пару месяцев собираюсь сдавать в ученый совет.

– Значит, скоро станете доктором?

Трифонов застенчиво пожал плечами.

– Посмотрим…

Тут он, видимо, осознал, что уже несколько минут разговаривает с совершенно незнакомым человеком, и осведомился:

– А вы, собственно, по какому делу?

Я предъявил ему свое удостоверение:

– Адвокат Гордеев. Юрий Петрович.

Как ни странно, Трифонов ничуть не удивился, а даже обрадовался.

– Вы от Дины?

– Ну в некотором роде… А как, интересно, вы догадались?

– У меня жизнь теперь довольно однообразная и неинтересная. Опыты – записи, записи – опыты. С юриспруденцией ничто меня не связывает. Поэтому ваше появление может объяснить только какой-то внешний фактор. Но ведь и внешних факторов у меня в жизни немного. Только вот бывшая жена… – подробно и логично объяснил он.

– Что ж, исчерпывающий ответ, – улыбнулся я.

– Работа такая, – пожал плечами Гера, – наука требует логики.

Он внимательно поглядел на меня:

– Очевидно, ваш визит как-то связан с убийством Машкина.

– Да, верно. Но только косвенным образом.

– Хорошо. Проходите.

Трифонов пригласил меня на кухню.

– У меня есть просто замечательный чай. Один приятель из Англии привез. Настоящий «Дарджилинг»!

Чай оказался действительно великолепным. Да и Трифонов, честно говоря, показался мне очень симпатичным человеком. Однако надо было приступать к делу.

– Скажите, Георгий Ильич…

– Пожалуйста, называйте меня просто Гера.

– Хорошо. Вспомните, когда вы последний раз видели Родина.

– Родина? – удивленно переспросил Гера. – Ну, пожалуй, еще до его отъезда в командировку.

– А именно?

– В начале прошлой недели. Или в конце позапрошлой, точно не помню.

– Понятно…

Судя по всему, Трифонов был сильным соперником, которого очень легко было спугнуть (если, конечно, он что-то знал), поэтому я решил начать издалека:

– Какие у вас отношения с бывшей женой?

Гера улыбнулся:

– Это допрос? Если нет, то я не буду отвечать на этот вопрос.

– Какой может быть допрос? Я ведь не следователь, адвокат… В принципе вы можете и не отвечать на мои вопросы.

– Так кого вы защищаете?

– Вдову Машкина. Ее, как вы, наверное, знаете, обвиняют в убийстве мужа.

– Понятно… А я тут при чем?

– Понимаете, я разыскиваю Родина. И никак не могу его найти. Расспрашиваю всех, кто может хоть что-то знать о нем.

– Понятно… – повторил Трифонов. – С Диной у нас нормальные отношения. Так или иначе мы встречаемся на работе, – например, я иногда захожу в библиотеку за справочниками, как вы понимаете, каждый раз я обращаюсь к ней. Мы с ней расстались мирно, поэтому никаких эксцессов не происходит. Я на нее зла не держу и никогда не держал. И она, смею надеяться, тоже. По-моему, это все, что я могу сказать о моих отношениях с Диной.

– Вы разошлись с ней, потому что она состояла в связи с Родиным?

Гера отрицательно покачал головой:

– Нет. Поверьте мне, это правда. Просто эта связь совпала по времени с моим окончательным диагнозом. Я думаю, что не имею морального права удерживать ее, когда совершенно ясно, что полноценной семьи у нас быть не может.

Он опустил голову и замолчал.

– Ну а с Машкиным вы конфликтовали?

– Практически нет. Конечно, раньше у нас были кое-какие стычки, без которых, как вы понимаете, не могут обойтись сотрудники… Тем более…

Тут он резко осекся.

– Тем более?.. – настойчиво повторил я.

Гера Трифонов помедлил минуту, а потом поднял глаза и начал:

– Ну что ж… Я вам скажу. Машкин, конечно, очень хороший ученый. В качестве бизнесмена он меня не интересует: я в этом мало что понимаю. Но ученый он талантливый. Работоспособный. Я многому у него научился. И не сетую на судьбу, что слава и почет за мои работы часто доставались ему. Только ему. Дело в том, что у него есть одна черта, которая, надо сказать, очень распространена среди ученых. Я называю это «синдромом Лопе де Вега». Вы знаете, наверное, что этот драматург за свою жизнь написал огромное количество пьес. Сюжеты приходили ему в голову по пятьдесят штук на день. Вопрос был только в том, чтобы их обработать и записать. А наука не слишком-то отличается от литературы. Здесь тоже самое главное – это идея. И кому она раньше придет в голову, тот и первооткрыватель. И вот тут-то начинают вмешиваться другие – коллеги, начальники. Ведь идея в науке зачастую настолько проста, что каждый раз, читая чужую статью, думаешь: «Эх, ну надо же, как это мне в голову не пришло». А иногда бывают случаи, когда тебя эта самая идея посетила год или два назад, и если бы ты не поленился и записал ее, то тогда она точно совершила бы переворот в науке… Хочется локти кусать от обиды в таких случаях. Ну вы понимаете, я покусаю-покусаю, да и чем-нибудь другим займусь. Сделать-то ничего нельзя. Но есть люди, которые могут в такой ситуации что-то изменить.

– Например, непосредственный начальник? – вставил я.