Смертельные акции

Вышел из подворотни прогулочным шагом, сунув руки в карманы, и, насвистывая, направил свои стопы по улице, в конце которой, он знал, есть бар, в котором можно, прислонившись к стойке, выпить любезного его сердцу джина с тоником.

Прождавшая Машу у билетных касс не один час, пока не миновали все разумные сроки и ушли все более-менее подходящие поезда, Марина, стараясь не впадать в истерику, ехала на пойманном у вокзала моторе в контору. Привокзальный водила заломил какую-то несусветную цену, но Марине в данный момент на это было совершенно наплевать. Она нервно курила, выставив руку в окно. В последние дни все было против нее, а к неудачам она не привыкла. Вот и теперь машина, в которой она намеревалась как можно быстрее добраться до Размахова, со всего размаха (вот дурной каламбур) въехала в бампер иномарки. Бампер отвалился прямо на дорогу, и Маринин водила вылез объясняться с суровыми потерпевшими… В результате по времени выходило, что быстрее было бы добраться пешком.

Лучшая защита – нападение, потому свое появление в кабинете Размахова Марина решила в случае чего начать со скандала.

Борис сидел за столом мрачный и развлекался тем, что выуживал из Интернета анекдоты с бородой. Наткнувшись на анекдот про начальника, выбрасывающего в мусорную корзину ровно половину стопки резюме, приговаривая: «Неудачники нам не нужны», он вздрогнул и взглянул на часы. Что там у них происходит, где эта женщина?!

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Марина, злющая, как черт. Борис понял, что неприятности продолжаются.

– Упустили? – спросил он.

– Ты бы еще на Северный полюс меня отправил!.. – возмутилась Марина заранее приготовленной в такси фразой. – Не было ее ни на каком вокзале! Ты вообще знаешь, сколько в Москве вокзалов?! Лучше бы секретарше своей сказал, чтобы билет в другой раз с доставкой заказывала! Никаких проблем бы не было!

– Папки с вещдоками не надо разбрасывать где попало, – парировал Размахов.

– А я и не разбрасывала! Нечего с улицы девчонок брать!

– Вот я у тебя забыл спросить, откуда мне девчонок брать.

– Да! – крикнула Марина, потому как сказать больше было нечего.

Размахов встал и подошел к Марине.

– Я все понимаю. Но негативы! Негативы зачем надо было хранить вместе с отпечатками! – загремел он.

Марина тут же сникла.

– А может, вы ее пропустили?.. – предположил Размахов, но, увидев, какой цвет приняло при этих словах лицо Марины, махнул рукой.

Приходилось приниматься за дело самому.

Размахов предпринял следующие решительные действия. Он встал, вышел из-за стола на середину комнаты и разразился длинной матерной тирадой. Ругался он долго и изощренно, так что опешившая Марина только дивилась, где это интеллигентный, даже, в известном смысле, утонченный человек мог набрать такой богатый нецензурный лексикон. Отведя душу, Размахов потер руки и сказал, глядя на Марину, тоном, не терпящим возражений:

– Значит, так… Едем в этот, как его, на хрен, Воронеж. Хорошо хоть, адрес нам остался… На машине. Только заправиться надо не забыть, а то в провинции хрен достанешь бензину!.. Ты едешь со мной. Так что собирайся, любимая… Медового месяца, правда, не обещаю…

…Нет, не жалел Размахов свою машину, и жизнь свою тоже не жалел. Ну и черт бы с ним, но Марине лично своей жизни было жалко.

Он лихо маневрировал из ряда в ряд, подсекал, превышал скорость… Оно конечно понятно – нервничает человек. С другой стороны, при такой технике вождения имеешь все шансы либо очнуться в больнице, либо иметь долгий, полюбовный разговор с гибэдэдэшниками. Хотя они заботили Размахова меньше всего.

По обе стороны дороги уже вовсю светили фонари да всплывали время от времени подсвеченные рекламные табло, то призывающие воспользоваться шампунем от перхоти, то предлагающие купить натяжные потолки.

По Москве, впрочем, ехать было гораздо страшнее, по сравнению с загородными трассами, поскольку большинство водителей, подобно Борису, особенной учтивостью и соблюдением правил не отличалось. У Марины возникло устойчивое ощущение, что она участвует в игре в машинки капризных мальчишек. Борис горячился, сигналил, мигал фарами и делал неприличные жесты как водителям, так и редким пешеходам. Вздохнув, Марина закрыла глаза (сделав то, что она называла «техникой страуса», – в тех случаях, когда от нее уже ничего не зависело, она старалась, как советовали в одной статье про изнасилование, «расслабиться и постараться получить удовольствие») и предалась собственным мрачным размышлениям тридцатилетней незамужней женщины.