Смертельные чары

– Кто, Вадик? Шутишь? Да он в это время уже на ногах не стоял! Я ведь к нему сначала пошла…

– Так, здесь притормози. Когда это сначала?

– Ну, сначала к Вадику пошла, а потом к Леше. К Вадику для отвода глаз, ну, будто я к нему ходила, а не на… свидание…

– А он пьяный был?

– Говорю же, в дрова. Ну, я повернулась и ушла.

– А он за тобой?

– Как он мог за мной, если на ногах не стоял?

– Всякое бывает… А вчера ты к нему заходила?

– Заскочила по пути…

– А он за тобой?

– Да нет…

– Пьяный он был?

– Ну да.

– Но за тобой не пошел?

– Нет.

– А может, пошел?.. Может, вы с ним на пару что-то замутили?

– Что замутили?

– Ну, лоха развести…

– Да ну тебя! Какого лоха! Не было ничего такого! – как-то уж слишком наигранно возмутилась Антонина, чем укрепила Старостина в его подозрениях.

– Руку давай!

Федор обжал пальцами ее запястье, защелкнул на нем один браслет наручников, а вторым пристегнул к наддверному держателю.

– Эй, ты что делаешь? – взвыла она.

– То и делаю.

Мобильный телефон давно уже не роскошь, а средство связи. Антонина могла позвонить брату, всполошить его, именно поэтому Федор не стал оставлять ее без присмотра и взял с собой.

Вадим Востриков жил в маленьком бревенчатом доме на окраине деревни. От бабушки эта избушка ему досталась. За домом ухаживали его родители, покрасили недавно, забор подправили, траву выкосили. Снаружи – все хорошо, а внутри – бардак.

На столе в светелке – недопитая бутыль самогона, пустая банка из-под огурцов, жалкие остатки сала, сухие корки хлеба. Резкий запах табачного дыма и перегара. Сам хозяин этого вертепа лежал на полу и спал пьяным сном, подложив руки под голову. Видно, с дивана во сне свалился…

Все бы ничего, но на его грязной футболке Старостин заметил бурые пятна, а на руках – засохшую кровь.

Наручников у него больше не было, но руки можно связать и ремнем.

Проснулся Востриков уже после того, как Федор связал его и обыскал. Дернулся, дрыгнул ногой, но быстро понял, что бесполезно это. Впрочем, будь его руки свободны, он все равно ничего не смог бы сделать, потому что слишком уж тщедушный на вид, такое ощущение, что изнутри высохший. Драться он умел, но не очень. А вот ножом ударить мог – как в открытом столкновении, так и в спину исподтишка. Но не было при нем ничего такого.

– Эй, начальник, ты чего? – хриплым простуженным голосом простонал Востриков.

– Молодова чем убил?

– Кого?

– Хахаля Тонькиного!

– Тонькиного хахаля?.. Я его убил?!. Эй, начальник, ты что-то не то говоришь!

– Я спрашиваю, чем ты его убил?

Старостин ждал ответа и в то же время обыскивал дом. Под диван заглянул, буфет обследовал, тумбочку под старым телевизором с трещиной на экране.

– Да не убивал я его!

– Кого не убивал?

– Ну, хахаля!

– А ты знал, что у Тоньки хахаль был?

– Я знал?! – спохватился Востриков. – А у нее что, был?

– Ты мне тут петушка на палочке не изображай!

– Эй, начальник, я тебе не петушок!

– Вот я и говорю, не кукарекай… Зачем Молодова убил?

– Не убивал я никого!

– А чего руки в крови? А футболка почему кровью заляпана?

– Гонишь, начальник! Какая кровь?

– Кровь, спрашиваю, откуда?

– Э-э… Ну, спросить надо… – Вадик в раздумье вытянул губы трубочкой.

– Спросить? У кого спросить?

– Ну… – Востриков смотрел на пустой стол и силился вспомнить, с кем вчера пьянствовал.

– Что, провал в памяти? – спросил Федор.

– Э-э… Не помню…

– А то, что у Тоньки хахаль был, помнишь?

– Ну-у…

– Как ты про него узнал?

– Узнал.

– Как?

– Не важно…

– За Тонькой следил?

– Ну-у…

– Следил. А выследил Голикова.

– Не знаю такого…

– Не знаешь. Убил и фамилии не спросил. Так бывает…

– Кого я убил?

– Что, и этого не помнишь?

– Что, начальник, чью-то «мокруху» мне пришить хочешь?

– Ага, мокрое дело, – усмехнулся Федор. – Очень мокрое. Тут и вода речная, и кровь людская…

Молодов говорил, что ночной купальщик был невысокого роста, и, в принципе, Востриков подходил под это описание. И то, что волчье в нем что-то проскальзывает, тоже в точку. Две ходки на зону – тут не только выть по-волчьи научишься, но и ходить…

– Что ты там все ищешь, начальник? – спросил Востриков.

– Ищу, Вадик. Ищу. И обязательно найду…

Старостин обследовал дом, но ничего подозрительного не нашел. Зато в сарае за домом сразу же обнаружил металлический стержень, длиной сантиметров тридцать и толщиной с большой палец. Круглое сечение, заостренный конец и, главное, засохшая кровь на нем. Пух куриный к острию прилип, но это мусор, которого полно в сарае. Курятника при доме не было, но птичьих перьев хватало. Может, раньше в этом сарае курятник был…

Штырь Старостин трогать не стал. Сначала сходил к соседям, привел двоих, в их присутствии упаковал в пакет улику, а Вострикова запихнул в багажник.

– Слышь, начальник, это беспредел! – выкрикнул тот, но тут же сжал губы, увидев у себя под носом крепко сжатый кулак.

– Это действительно беспредел! – подтвердила Тонька, когда Старостин сел за руль, и потрясла рукой, прикованной к держателю. Если она хотела произвести этим звон кандалов, то это ей не удалось.

– Значит, заходила ты вчера к братцу? – с усмешкой победителя спросил Федор.

– Ну, заходила… С Васькой Левкиным он был…