Читаем Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне полностью

После наступления темноты работать под брезентовыми навесами приходилось особенно осторожно. Малейший отсвет мог привлечь внимание низколетящего немецкого самолета-разведчика за несколько километров. Они всегда появлялись после заката, разведывали наши позиции (особенно в тылу, где шли ремонтные работы) и при малейшем признаке деятельности сбрасывали бомбы-бабочки.


В конце дня мы с майором Джонсоном и капитаном Рокмором собрались, чтобы составить список поступивших на СПАМ машин, запрос в рембат на за пасные части и отдельно — список машин, не подлежащих восстановлению и разобранных на запчасти. Кроме того, экипажи тягачей-эвакуаторов Т2 подавали нам списки танков и любых других машин, оставленных на поле боя из-за серьезных повреждений, исключавших их восстановление. В списках указывались индивидуальный номер машины («W-номер»), ее координаты согласно карте и по возможности — краткое описание повреждений. По этим данным я составил наш первый отчет о боевых потерях, содержавший сведения слишком секретные, чтобы передавать их по радио. В число основных обязанностей офицера связи входила обязанность лично доставлять подобные отчеты в тыл, командиру рембата.


Было уже за полночь, когда мы со Смитом в полной темноте двинулись по дороге на Изиньи, чтобы доставить в штаб отчет о боевых потерях. Ехать пришлось, не включая фары, — даже затемненные «кошачьи глазки» могли навлечь на нас опасность. По счастью, военный полицейский перед мостом помог нам направить джип по центру дорожного полотна, чтобы мы ненароком не съехали со временного настила над проломом.

За мостом мы свернули к перекрестку с дорогой Изиньи — Эрель, находящемуся приблизительно в двух с половиной километрах впереди. Других машин видно не было, и мы держались середины дороги. Но на следующем перекрестке нас остановили двое военных полицейских. Они спросили, куда мы направляемся, — я объяснил, что в тыловое хозяйство дивизии. Старший из военных полицейских, капрал, объяснил, что ему приказано всех проезжающих через пост предупреждать, что немцы высадили воздушный десант где-то между Изиньи и перекрестком. Последний кон вой со стороны Изиньи миновал пост 45 минут назад, еще до сообщения о десанте. Когда будет возвращаться в город следующий конвой — неизвестно.

Мы со Смитом решили обождать полчаса на случай, если в сторону Изиньи пойдет другой конвой, а тем временем обсудили план действий. Если вдоль дороги засели немецкие парашютисты, первой их целью будет захватить какую-нибудь американскую машину, чтобы получить средство передвижения. Скорей всего, они попытаются перегородить дорогу и захватить джип вместе с нами — то есть нетронутым. Заднее сиденье машины было снято заранее; вместо него стоял фанерный короб с документами — отчетом о боевых потерях, картами и прочим. Рядом с коробкой крепилась термитная граната. При угрозе плена я должен был сорвать чеку с гранаты, чтобы поджечь бумаги, и оставить джип.

Мы подождали немного и, не дождавшись конвоя, решили рискнуть и проехать «сквозь строй» — это было название, которое мы дали широкой, доходящей до 65—80 километров, полосе между передовой и дивизионными тылами. От перекрестка до батальонного лагеря у Изиньи было километров пятнадцать, и дорога здесь была прямая и узкая, обсаженная деревьями с обеих сторон. Мы гнали по середине дороги на максимальной скорости — для джипа, даже со снятым регулятором, она не превышает 105 километров в час. Чтобы не съехать с дороги, Смит следил за небом над деревьями, задрав голову, а я смотрел вперед и по сторонам на случай, если смогу заметить неладное. Вскоре наши глаза привыкли к темноте. Поразительно, как многое можно увидать даже в безлунную ночь! Мы уже не опасались столкнуться на дороге со встречным американским грузовиком — только с немецкими десантниками.

Километров через восемь я заметил впереди, в че тырехстах метрах от нас, огонек в темноте: он неторопливо качался вверх-вниз, точно семафор на железной дороге. Смит притормозил, а я снял с предохранителя свой карабин калибра 7,62 мм, который заранее снял с его креплений на скобах над ветровым стеклом. Мы понимали, что ни один американский солдат не окажется настолько глуп, чтобы зажечь фонарик в здешних местах; мы даже сигарету ночами опасались закурить, не забравшись перед этим в крытый окоп! Значит, немцы.

По счастью, мы заранее обсудили, как нам быть в таком случае. Смит должен был сбавить ход, и если он будет уверен, что дорога впереди свободна, то я открою огонь, а он даст по газам, чтобы побыстрее удрать от противника. Если же дорога перекрыта, то он загонит джип в канаву на обочине, я рвану чеку термитной гранаты, и мы попытаемся уйти от погони полями, через живую изгородь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес