Смертельные объятия

Анна Данилова Смертельные объятия

1. Июль 2023 г.

— И где же твои сырники?

— Они расплылись на сковородке. Вроде делала все по рецепту…

Женя злилась. И зачем она только пообещала Борису на завтрак сырники? Только опозорилась. И как так? С Наташей у нее все получалось, и сырники были толстенькие, плотные и держали свою форму, когда жарились.

И что сегодня не так? Какой секрет Наташа ей не раскрыла? Она же ясно сказала, что творог не следует забивать мукой, иначе все будет невкусно. Или, может, творог слишком влажный, а нужен сухой? Не слишком ли все это сложно? Откуда ей знать, как поведет себя творог?

— Так где же эти твои расплывшиеся сырники? — улыбнулся Борис.

Он был в хорошем настроении, веселый, румяный после пробежки в лесу. И теперь сидел за столом в домашнем халате, подаренном ему братом, и был удивительным образом похож на него. И совсем не походил на прежнего Бориса, презиравшего халаты и вечно подтрунивавшего над Петром, у которого собралась уже целая коллекция прекрасных «обломовских» халатов.

— Я их выбросила, — спокойно ответила Женя. — Чтобы не позориться.

— А я бы с удовольствием съел любые сырники, приготовленные твоими руками, — и Борис вдруг взял ее руку в свою и поднес к губам. Поцеловал.

— Я научусь. Я все равно научусь готовить. Но не так скоро… Там много разных премудростей, конечно, но…

— Да успокойся ты уже, Женечка. Я с удовольствием позавтракаю бутербродами.

— Хорошо, что у нас есть кофемашина, иначе и кофе испортила бы, — помрачнела Женя. — А где Петр с Наташей? Решили проспать завтрак? Кажется, они собирались куда-то там ехать, чтобы посмотреть очередной дом.

— Женя!

— Понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но что поделать, если они решили обзавестись собственным домом? Это их выбор.

Женя знала, как Борис привязан к брату, как привык, что он всегда рядом, а теперь вдруг Петр со своей невестой решили, что им пора уже жить отдельно, в своем доме, своей семьей. И хотя Женя была Петру снохой, а не сестрой, но успела полюбить его, такого милого и доброго, с самого первого дня защищавшего ее, тогда еще домработницу, доставшуюся братьям «по наследству» от прежних хозяев, от нападок в ту пору агрессивного и грубого Бориса.

И теперь также страдала при мысли, что Борис с Наташей переедут. Наташа, которую и она сначала восприняла в штыки и долгое время не знала, как к ней относиться, и видела в ней чужого человека, оказалась хорошей, классной девчонкой. Не зазнайкой, не лентяйкой, не самозванкой, а той самой загадочной дамой сердца, которую Петр, однажды обретя, потерял и долго искал.

Сейчас же достаточно было увидеть сияние в его глазах, когда он смотрел на нее, чтобы понять, как же он любит ее. А она? Она тоже светилась счастьем ровно с того дня, как только нашла его и пришла в их дом.

Они вели себя как молодожены, постоянно либо держались за руки, либо обнимались, а когда их никто не видел, как им казалось, и целовались. Между ними была самая настоящая страсть!

Они редко выезжали из дома, разве что в Москву в ресторан или к друзьям Петра, и в основном проводили время вместе в комнате Петра, а по вечерам любили прогуливаться по окрестностям.

Наташа тоже училась готовить, но относилась к этому со всей серьезностью и занималась этим почти каждый день. Заказывала продукты и осваивала новые рецепты. Помогала ей в этом домработница Галина Петровна.

Сегодня она была выходная, и Женя, проснувшись рано, решила всех удивить — накормить вкусными сырниками. И что в результате? Получились какие-то влажные подгоревшие лепешки с вылезшим из-под корки жидким расслоившимся творогом…

— Может, позвать его? — предложил Борис, поглядывая на дверь. — Мало ли что могло произойти.

— Да пусть себе уже поспят. Наверняка допоздна смотрели какой-нибудь сериал или просматривали объявления о продаже дома.

Раздались шаги, и в кухню вошел Петр. Но не в халате, а в пижаме! Пижама была белая, отороченная синим кантом, и висела на нем мешком, отчего Петр, высокий, худой, растрепанный, с растерянным лицом, был похож на грустного клоуна.

— Ну наконец-то! — воскликнул Борис. — Давайте уже, садитесь за стол!

— Ее нет, — сказал Петр, уставившись на брата, словно тот знал гораздо больше его. — Понял, да? Она ушла от меня.

Он сказал это таким тоном, словно только они, два брата, знали, о чем идет речь, о той тайне исчезновения Наташи, которая лишила Петра покоя на долгое время. Словно он забыл, что и Женя в курсе его страданий и радостей.

— В смысле? Ты чего? Когда ушла? Что она тебе сказала?

— Да ничего не сказала. Мы почти до утра просматривали дома, потом уснули, так ничего и не выбрав, мы же хотим, чтобы неподалеку отсюда. Утром я проснулся, а ее нет!

— Ну и что?! — воскликнула, не выдержав, Женя, желая поддержать Петра. — Да мало ли куда она могла пойти? Может, решила прогуляться. Или пробежаться? Борис…

— Я ее на дороге не видел, — пробормотал, чуть ли не извиняясь, Борис. — Но, может, она по другой дороге побежала.

Теперь его лицо приобрело виноватое выражение.