Смертельные враги

Этот поразительный поход, во время которого будут принесены тысячи безвинных жертв, направлен против… одного-единственного человека!

— О дьявол! — вскричал ошеломленный Пардальян. — Наверное, это какой-нибудь великий хвастун? Или неистовый заговорщик? Или какая-нибудь могущественная личность?

— Это молодой человек лет двадцати двух, без имени и состояния — ибо если его опаснейшая профессия и приносит ему очень приличный доход, то все заработанное им принадлежит скорее людям неимущим, нежели ему самому. Этот человек, если он не выходит на арену, проводит свою жизнь в имении, где укрощает быков для собственного удовольствия. Так что сами видите — он не заговорщик и не важная особа.

— Итак, это тот самый тореадор, о котором вы мне рассказывали с такой душевной теплотой?..

— Он самый, шевалье.

— Теперь я понимаю почему вы говорили, что когда я с ним познакомлюсь, он мне понравится… Но скажите-ка — он, стало быть, происходит из знатной семьи? Этот молодой человек без имени?

Сервантес подозрительно огляделся, сел совсем рядом с Пардальяном и прошептал:

— Это сын инфанта дона Карлоса, убитого двадцать два года назад.

— Внук короля Филиппа!.. И значит, наследник испанской короны?

Сервантес молча кивнул.

— И вот дед, всесильный монарх, организует и возглавляет поход против своего внука, безвестного бедолаги… Тут кроется какая-то мрачная семейная тайна, — задумчиво прошептал Пардальян.

— Если бы принц — беседуя между собой, мы можем давать ему этот титул — если бы принц знал, и если бы он захотел… Андалузия, обожающая его в облике тореадора, завтра же восстала бы; завтра же у него были бы тысячи сторонников; завтра же Испания, расколотая на две партии, стала бы раздирать самое себя… Теперь вы понимаете? Поход преследует две цели: избавиться от нескольких еретиков и, накинув на принца огромную сеть святой инквизиции, избавиться и от него, да так, что никто не заподозрит правды.

— Но он?..

— Ничего!.. Он ни о чем не догадывается.

— А если бы он знал? Ведь вы вроде бы проникли в его характер — что бы он стал делать?

Сервантес пожал плечами:

— Король напрасно вбил это себе в голову. Во-первых, потому, что принц ведать не ведает о своем происхождении, а во-вторых, даже если бы он и знал, корона его совершенно не волнует.

— Ага! — вскричал Пардальян, и в его глазах мелькнул огонек. — А почему?

— У принца душа художника, пылкая и великодушная; к тому же он без ума влюблен в Жиральду.

— Разрази меня гром! А он мне нравится, ваш принц!.. Но если он так страстно влюблен в эту Жиральду, почему он на ней не женится?

— Ха! Да он только об этом и мечтает!.. К несчастью, Жиральда, непонятно почему, не хочет покидать Испанию.

— Ну так пускай он женится на ней здесь… Чтобы благословить сей союз, в монахах недостатка не будет, что же до согласия семьи, то раз он не знает ни своего отца, ни своей матери…

— Вам, наверное, неизвестно, что Жиральда — цыганка, — пояснил Сервантес.

— Ну и что?

— То есть, как ну и что? А инквизиция?..

— Ох, милый друг, да скажите мне на милость, при чем тут инквизиция?

— Как! — произнес изумленный Сервантес. — Жиральда — цыганка, вы понимаете, цыганка!.. Иными словами, завтра, сегодня вечером, через минуту инквизиция может схватить ее и бросить в костер… И если это еще не произошло, то лишь потому, что севильцы ее обожают и власти опасаются, как бы из-за нее не начался бунт.

— Но принц-то не цыган, — настаивал Пардальян, никак не желающий отступать.

— Да!.. Но если он женится на еретичке, он может быть предан той же казни, то есть — сожжению!

И Сервантес продолжал тоном человека, отвечающего затверженный урок:

— Всякий, кто поддерживает отношения с еретиком, дает ему убежище и не доносит на него… всякий, будь то дворянин или погонщик мулов, кто отказывается помочь представителю инквизиции, совершает преступление такое же страшное, как и сама ересь, и должен подвергнуться той же казни: сожжению на костре. Огонь! Опять огонь, всегда огонь!.. Так гласят предписания инквизиции.

— Да, вы, я чувствую, еще и не такое можете мне порассказать!.. К черту инквизицию! Жизнь с этим учреждением становится просто несносной!.. Предупреждаю вас — у меня от ваших рассказов уже разливается желчь!.. Что до вашего юного принца, то мне отчаянно хочется чуть-чуть вмешаться в его дела… А иначе он никогда не выпутается!

— До чего отважен! Отважен! — Сервантес в восторге захлопал в ладоши. — Дон Кихот выступает в поход!

— Чтоб вашего Дон Кихота замучила болотная лихорадка! — пробурчал Пардальян. — Лучше расскажите-ка мне историю с сыном инфанта дона Карлоса; по-моему, вы знаете всю подноготную.

— Это мрачная и ужасная история, шевалье, — прошептал Сервантес, нахмурившись.

— Догадываюсь. Но смотрите — у нас еще осталось вино, да и времени предостаточно.

Сервантес огляделся, желая убедиться, что никто не может его подслушать.