Смертельные змеи

Ася слышала, как скрипнул стул — дядя Ян поднялся на ноги. Она напряглась, готовая отскочить от двери, спрятаться в своей комнате, сделать вид, что ничего она не подслушивала, и вообще, ей все это не интересно. Она не боялась своего дядю, на самом деле, с ним она была ближе, чем с родным отцом. Но пока, из-за всей этой истории с Александрой, Ася не готова была встречаться с ним. Она не придумала, как себя вести!

Однако убегать ей не пришлось, потому что мама окликнула дядю Яна прежде, чем он добрался до двери.

— Ян, подожди! Раз уж ты пришел сюда… Давай поговорим.

— А нам есть, о чем говорить?

Голос дяди мгновенно изменился. Расследование он обсуждал свободно, и он был искренне благодарен маме за помощь. Однако теперь он почуял неладное, и Асе не нужно было становиться психологом, чтобы заметить, как он «закрывается».

— Нельзя бегать от этого вечно, — вздохнула мама. — Мы же семья!

— Это слово само по себе значит меньше, чем ты думаешь. Если ты снова начнешь рассказывать мне, что Александру нужно запереть в дурку и тогда мир заискрится радужным сиянием, — даже не начинай.

— Я и не собиралась! Послушай… Тогда я сказала то, что считала правильным. Но теперь я вижу, что Александра живет рядом с тобой много недель — и ничего плохого не происходит. Напротив, мне кажется, тебе стало лучше!

— Ты сейчас подлизываешься или правда себе веришь? — настороженно поинтересовался дядя Ян.

— Мне тоже от всего этого нелегко, знаешь ли… Но я ищу способ все исправить! Вот и Паша, видишь, обратился к тебе…

— Он ко мне обратился, чтобы я выгодного ему клиента от тюрьмы отмазал.

— Тебе не кажется, что это показатель братской любви?

— Это показатель того, что Пашка деньги считать умеет.

— И вот опять ты чертишь границу между собой и семьей!

— Скажешь, что я не прав?

Вот это Ася точно слушать не хотела. Семейных распрей ей и между родителями хватало! Она знала, что так просто мама и дядя Ян не угомонятся, они ж оба упрямые, хотя оба отказываются это признавать. Но их вопли упрощали Асе задачу: можно было ускользнуть из дома незаметно, ни с кем не прощаясь.

По пути к школе она быстро перестала думать про неведомую ей мертвую клептоманку, семейную вражду и воскресшую Александру. У нее своих забот хватало!

Общение со сверстниками всегда было для нее суровым испытанием. С раннего детства сравнивая себя с Александрой, Ася пришла к выводу, что она — толстая, некрасивая и тупая. Неудачная попытка заменить удачного человека. С этой мыслью она и отправилась когда-то в первый класс.

Ася никому не рассказывала, что считает себя такой, однако дети умеют чувствовать слабину — и умеют быть жестокими. Она быстро стала любимым объектом насмешек и издевок. Дружить у нее получалось только с такими же неудачниками, и она принимала это с мрачным смирением.

С годами стало получше: и она научилась защищаться, и одноклассники чуток поумнели, травля тех, кто им не нравится, перестала быть любимой забавой. Общаться с Асей все еще было непрестижно, однако ее перестали изводить.

И все равно ей было некомфортно в собственном теле. Ей казалось, что все вокруг такие красивые, а она — огромное жирное пятно. Ирония заключалась в том, что обычно люди с такими мыслями приходили к ее маме, и мама им помогала.

А вот Ася обратиться к ней за помощью не могла. Она и сама не понимала, почему, просто не получалось и все. Она невольно вспоминала, что на нее сгрузили наследие имени Александры Эйлер… Ей не полагалось о чем-то просить! Ася надеялась, что мама догадается сама, да куда там! Если этого не случилось за четырнадцать лет, то уже и не случится.

Так что в школу она до недавних пор ходила как в тюрьму — а потом записалась в театральный кружок. И вот тогда стало легче.

Ася до последнего сомневалась, можно ли ей туда идти. Ну где она, а где театр? Но потом она рассудила, что роли бывают не только для тонких и воздушных актрис. В конце концов, кто-то должен играть чудовище или, например, полено… К тому же, в объявлении было написано, что занятия в студии помогают получить уверенность в себе, и Ася решила попробовать.

Театральную студию основал новый преподаватель русского языка и литературы. Тимур Никитич Левашников только в этом году закончил университет. Он сам, если честно, был больше похож на одиннадцатиклассника, чем на преподавателя: в свои двадцать четыре года Тимур Никитич не избавился ни от проблем с кожей, ни от юношеской пухлости щек. Хотя сам он был тощим, как палка, и каким-то немножко несуразным… Таким, что даже девчонки, которые расценивали влюбленность в преподавателей как хобби, обходили его стороной.

Но ему все это нисколько не мешало. Он оказался человеком деятельным, уроки вел вполне интересно, прогулы контролировал строго, да еще время на театральную студию нашел. Этим он быстро снискал любовь старших коллег… И не только их. Ася смотрела на него и видела, что некрасивый человек тоже может быть уверенным в себе, что и его слушаются, ценят… Она надеялась добиться чего-то подобного.