Смертельный альянс, или Бой без правил

Доктор искусствоведения, профессор и коллекционер Лев Моисеевич Козловский проживал в большой пятикомнатной квартире один, окруженный предметами антиквариата и подлинными картинами известных мастеров. Несмотря на огромную площадь квартиры, свободного места в ней практически не оставалось. Все жилое и нежилое пространство, от пола до потолка, было увешено, заставлено, заложено предметами гордости Козловского, что крайне затрудняло перемещение. Его имя было широко известно в мире коллекционеров, искусствоведов и художников как на родине, так и далеко за ее пределами. Случалось, что за консультацией к нему обращались и известные собиратели старины. Отдельные экземпляры коллекции Лев Моисеевич выставлял на аукционы, в том числе Sotheby’s и многочисленные выставки. Козловский был известен и авторитетен настолько, что не имел завистников и врагов. Свободное время, которого было очень мало, Лев Моисеевич любил проводить в своем кабинете, сидя в старинном кресле с сигарой, листая каталоги, где часто встречались предметы и из его коллекции. Тогда он удовлетворенно покашливал и ласково поглаживал глянцевый лист книги. За всем хозяйством Козловского наблюдала Лебедева Галина Семеновна – домработница, помощница и хранительница коллекции – все в одном лице. Фактически являясь многолетним членом семьи, она охотно ютилась на кухне – самом просторном месте в жилье Льва Моисеевича.

Козловский находился в прекрасном расположении духа – подтвердились его самые смелые предположения: купленная на днях в антикварной лавке за сущие копейки небольшая картина неизвестного автора, оказалась творением известного мастера середины девятнадцатого века. Ошибиться Лев Моисеевич не мог. Всю ночь в приятном возбуждении он ходил по кабинету, еще и еще раз брал в руки холст и через большую лупу рассматривал трещинки на краске и другие известные ему характерные признаки подлинности произведения. Все сходилось. Козловский положил увеличительное стекло в верхний ящик массивного письменного стола и сладко потянулся. Он встал, раздвинул плотные шторы и открыл форточку. Кабинет быстро наполнился прохладным утренним воздухом. Сизый туман сигарного дыма потянулся к потолку и струйкой через распахнутую оконную створку на улицу. Теперь можно было и отдохнуть. Козловский окликнул Галину Семеновну, и когда та пришла, попросил принести в кабинет завтрак. С аппетитом перекусил, разжег сигару и расслабленно опустился в кресло. Но отдохнуть Льву Моисеевичу было не суждено.

В коридоре мелодично залился колокольчик старинного телефонного аппарата. Мобильной связью профессор не пользовался принципиально. Козловский недовольно поморщился и позвал домработницу:

– Галина Семеновна, милая, не сочтите за труд снять трубку. Будут спрашивать, я отдыхаю. Пусть перезвонят вечером…

– Алле. Лев Моисеевич сейчас отдыхает… Позвать? Как вас представить? Хорошо…

Галина Семеновна заглянула в кабинет.

– Ну, кому я понадобился? – раздраженно бросил Козловский. – Нет покоя ни ночью ни днем!

– Из полиции звонят, говорят очень важное дело, – робко сообщила она, ожидая внезапную вспышку гнева, что для Галины Семеновны было не в диковинку. Козловский терпеть не мог любые внешние раздражители во время работы и отдыха. Тогда он мог накричать, наговорить колкостей. Правда, очень скоро запал проходил, и он смущенно, немного по-детски, просил прощения.

На этот раз, к огромному удивлению Галины Семеновны, профессор спокойно приложил трубку к уху.

– Профессор Козловский, слушаю вас.

– Здравствуйте, Лев Моисеевич, извините за беспокойство. Подполковник Минин Александр Александрович, уголовный розыск.

– Очень приятно, чем обязан? – Козловский повернулся к Галине Семеновне и жестом руки попросил ее выйти.

– К сожалению, разговор предстоит весьма серьезный и нетелефонный, – сказал Минин, – не могли бы мы с вами встретиться.

Козловский ненадолго задумался, потом пальцами выбил дробь по крышке тумбочки и ответил:

– Если вопрос действительно такой серьезный, как вы говорите, то я готов. Когда и где?

– Желательно, у вас дома. Если не возражаете, то я выезжаю.

– Хорошо, жду, – ответил Козловский.

– И еще большая просьба, до моего прихода не открывайте никому двери. Когда подъеду, я позвоню.

Профессор улыбнулся:

– Вы меня окончательно заинтриговали, Александр Александрович. Наша предстоящая встреча так и обрастает ореолом таинственности.

– До встречи, – сухо ответил Минин, не поддержав шутливый тон профессора.

Лев Моисеевич рассеянно положил телефонную трубку на аппарат: «Что за тайны мадридского дворца? Что такого могло произойти, что его персоной заинтересовался крупный милицейский чин? Непонятно…»

Профессор вновь снял телефонную трубку. Он решил позвонить знакомому адвокату и посоветоваться, как быть, но не стал этого делать. Минин, честно признаться, озадачил не на шутку, и Лев Моисеевич, подогреваемый неопределенностью и любопытством, уже с нетерпением ожидал приезда сотрудника уголовного розыска.