Смертельный азарт

— Ну вот, сегодня, считай, что, к большому сожалению, закончилось твое детство. То детство, где дергают девочек за косички, где мальчики выражают свои симпатии дикими шутками, а девочки фырчат и делают вид, что презирают мальчиков. Наступил другой период, со своими ценностями. И с другими приемами в борьбе за призрачную птицу счастья. Прости уж за высокопарность.

__ Я понимаю, — ровно ответила она.

— Нет, еще не понимаешь. У тебя должна быть твердая позиция — ты особая. Не такая, как все. Не только из-за прически, но и по конструкции души. Живи смело. Быть может, тебе захочется таранить этот мир по-мужски — займись делом, учись, осваивай бизнес. Или займи чисто женскую позицию. В дальнейшем овладей техникой секса, классической техникой, чтоб мужики выли от счастья каждой встречи с тобой. Мой тон наставника сейчас прости, мы вряд ли скоро поговорим.

— Ничего. Но секс — это…

— Секс — это то, чем достигла величия императрица Екатерина Великая, мадам Помпадур и тысячи им подобных. Это сильное, вневременное оружие — было, есть и будет. Начнешь — поймешь суть дела лучше меня. В любых случаях — будь изобретательней и мужественней в широком плане.

— Ты говоришь так, будто мы никогда и не увидимся! — Она неловко рассмеялась, резанув глазами по его лицу.

Илья помолчал, потом сказал медленно и не глядя на нее:

— Видишь ли, я сижу мокрый, голодный и злой. А потому совсем не расположен к разговорам. Но если ты хочешь залезть мне в душу, то вот что я тебе могу сказать. В мире существует прекрасная женщина, надежная, спокойная, домашняя, и на ней я хочу жениться. И женюсь. В мире существует вторая женщина, с которой я хочу спать. В постели, на лугу, в лесу, в автомобиле, в канаве — ночью и днем и каждую минуту. И спать я с ней буду, иначе просто сдохну. В этой некоторой путанице мне надо разобраться, а потому встречаться еще с кем-то…

— Вторую женщину я знаю, — резко оборвала она, и губы ее передернула презрительная усмешка.

— Да?

— Да. Она была сегодня на этой драке с директором вашего института Лученковым. Ты не столько судил бой, сколько таращился на нее.

— У тебя острый глаз, — промямлил Илья.

— Она просто самка!

— Ну, видишь ли, великий писатель Лев Толстой закончил образ лучезарной Наташи Ростовой, тоже дав ей определение «самка». Все феминистки, все дамочки, сражающиеся за равноправие женщин уже лет сто с лишком, не могут пережить этого оскорбления. Но для Льва Толстого подобное определение было высокой оценкой женской сущности.

— Самка, — повторила Валерия с удовольствием. — А кто вторая? Вернее, первая кандидатка на роль жены?

— Слава Богу, ты ее не знаешь. Она сейчас в Крыму, в Феодосии.

Резким толчком Валерия открыла дверцу и вышла из машины.

— Поезжай домой и полезай в горячую ванну, а то еще простудишься!

Дверца автомобиля с треском захлопнулась, и через несколько секунд Валерия исчезла.

За полчаса Илья доехал до своего гаража, запер машину и пешком отправился домой.

Улицы были совершенно пусты, рассвет еще не занимался, стояла самая глухая, воровская пора. В каком-то дворе жалобно и громко запищала сигнализация автомобиля — может, в него уже залезли лиходеи, а может, сигнал тревоги сработал сам по себе.

Илья поднялся по ступенькам, вошел в подъезд и привычно открыл свой почтовый ящик. Из щели выскользнул бланк телеграммы, и он раздраженно подумал, что нет порядка уже и в службе почтовой связи — телеграммы стали бросать в ящик, вместо того, чтобы вручать непосредственно в руки.

В тусклом свете лампочки, освещающей подъезд, он распечатал телеграмму, скользнул по ней глазами, и смысл ее не сразу дошел до сознания. Поначалу он словно ощутил удар в грудь и, собравшись, перечитал телеграмму снова.

«ВЧЕРА ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБЛА ВАЛЕНТИНА ВСЕСВЯТСКАЯ-ЛАДА ПРИЕЗЖАЙ Я НЕ СПРАВЛЮСЬ МИХАИЛ ВСЕСВЯТСКИЙ»

Грязный, мокрый и усталый, он стоял посреди подъезда и держал в руках бланк телеграммы, пытаясь понять происшедшее, а потом, когда немного пришел в себя, — подумал, что надо что-то делать. И через минуту принялся автоматически выполнять заданную программу.

Он поднялся к себе, быстро вымылся под горячим душем, переоделся и взялся за телефон. Посмотрел на часы — 03.40.

Шершов поднял трубку почти сразу — видимо, аппарат стоял у постели.

— Александр Викторович, простите за звонок среди ночи, — невыразительно выговорил Илья. — Случилось несчастье, — он выдержал паузу, чтобы не довести человека до инфаркта.

— Да? Что произошло, Пересветов?

— Погибла дочь Всесвятского — Валентина. В Феодосии. Ее дядя Михаил прислал мне телеграмму. Старик, похоже, не в состоянии что-то сделать. Я сейчас вылетаю и потому не буду на работе…

— Да о чем же разговор, Илья! Михаил Всесвятский, конечно же, беспомощен! Вылетай и будь там столько, сколько надо!.. Бог ты мой, как это произошло?

— Ничего не знаю.

— Хорошо. То есть какое там хорошо! У тебя деньги есть?

— Есть.