Смертельный азарт

Как он и ожидал — весь цвет города Сычевска! Все денежные тузы, торгаши, хулиганы и буржуи! Почти весь состав городской мэрии на передних скамьях! Известный адвокат Арсентьев курит и вопит что-то непотребное. Юрка-банкир! — Соломатин тут же. Директор школы Юлия Востокова — а ей ведь детей воспитывать. А это кто?! Воронкову показалось, что он сейчас в обморок хлопнется, как дамочка, и он всмотрелся внимательнее. Нет! Ошибки не было! Матушки святы! — на почетном месте в кресле сидел — ЛИДЕР ПАРТИИ, за которую Воронков собирался голосовать на декабрьских выборах в Государственную Думу России! Он самый, родной. Из Москвы изволил приехать собственной персоной, радетель Отечества, защитник национальных интересов, русский из русских до мозга костей! Сколько раз видел его Воронков по телевизору, сколько раз восхищался его прямой и ясной до хрустального звона речью! Как он понятен и доходчив всем — от дворника до профессора! Но как его теперь-то понять ему — Воронкову?! А может — это все в зале законно, и Воронков попросту чего-то не разумеет по своему провинциальному скудоумию?

В зале закричали, и аплодисменты усилились до грозового грома. Черный боец взмахнул своим кинжалом и пропорол бедро Белому. По ноге Белого заструилась кровь, оставляя следы на брезенте, которым был покрыт пол. Белый отскочил, перехватил кинжал левой рукой, бросился вперед и колющим ударом попал в плечо Черного, отчего тот упал, сделал обратное сальто и упруго вскочил на ноги.

Лидер партии кричал что-то в полный голос, девушка в сарафане и кокошнике поднесла ему рюмку водки на подносе и бутерброд с красной икрой (икринки сверкали в свете прожектора как рубины). Лидер одним махом, по-русски, забросил в рот рюмашку, отожрал бутерброд, смачно поцеловал девушку в губы и закурил сигару!

Воронков разглядел, что в одном из углов зала началось шевеление, туда озабоченно метнулся человек в белом халате, видать, врач.

Лидер встал с кресла и гаркнул:

— Слабонервных просим удалиться! Это русская потеха, русская национальная игра! Продолжайте, ребята!

— Ура! — сорвали глотки с десяток мордоворотов вокруг Лидера.

Воронкову уже было ни до сидевшего невдалеке от Лидера Пересветова с его бабой, ни до Корвета и остальных. Ужасные сомнения раздирали смятенную душу Воронкова. Как быть с декабрьским голосованием? Как разобраться в эдакой ситуации?

Бойцы вновь принялись кружиться друг вокруг друга. По ногам и рукам обоих, прикрытым спортивным трико, текла кровь. Но ни в одном не чувствовалось ни усталости, ни слабости от ран.

Но все кончилось внезапно и с едва уловимой глазом стремительностью. Словно учуяв друг друга, бойцы ринулись вперед, и Черный взмахом кинжала рассек капюшон на голове Белого, видимо задев его лезвием по макушке, а Белый, в свою очередь, ударил снизу, по траектории крутой дуги, в живот. Кинжал вошел под ребра, пронзил тело насквозь, и кончик его вылез из спины. Зал ахнул и замер. В полной тишине Черный тяжко грохнулся на пол…

Глава 4

Поверженный гладиатор лежал неподвижно, и алая кровь медленно растекалась по полу из-под его тела. На зал обрушилась мертвая тишина.

Илья привстал, нашел глазами Корвета и махнул ему рукой. Из дальних дверей выскочили двое парней в белых халатах и с носилками, добежали до поверженного бойца. Нервное движение и глухой ропот волной прокатились по залу.

Илья повернулся назад и снова дал знак — свет в зале резко притушили, и в темноте было видно, как приставленные к этому делу специалисты укладывали труп на носилки. У мертвеца свисали с носилок обе руки, как перебитые крылья птицы. Оставшийся победителем Белый гладиатор сорвал с головы капюшон и, потный, окровавленный, страшный, — проводил торжествующим взглядом труп уносимого врага.

Неожиданно послышались громкие аплодисменты в одиночку — Лидер партии аплодировал победителю. Следом за ним послушно зааплодировали его прихлебатели, затем — избиратели. Илья расслышал, как Лидер негромко, но внятно сказал:

— Народ понимает простые вещи, я всегда так считал.

Илья почувствовал, как Мария схватила его за руку, прижалась к плечу грудью, жаркая дрожь ее тела охватила и Илью так, что он повернулся к ней, слегка испугавшись.

— Тебе нехорошо?

Глаза Марии горели нечеловеческим возбуждением, губы кривились, и она еле слышно хрипела:

— Идем, идем скорей ко мне или к тебе! Это было так здорово! Я только в кино такое видала, но это же… Это прекрасно! Идем сейчас же, плюй на все, идем!

Острое желание оттолкнуть от себя это раскаленное, жаждущее тело охватило Илью до помутнения в глазах. Оттолкнуть и бить ногами по полуобнаженной прекрасной груди, по животу, предназначенному для рождения следующих поколений, по ангельски-порочному лицу.

— Ты что — вампир? — с трудом улыбнулся Илья, но она его не расслышала.

— Пойдем. Скорее, прямо в машине, до отеля далеко, быстрей пока я на взводе, быстрее, я умоляю.

Труп вынесли с площадки, и Куприянов выскочил на свет и прокричал: