Смертельный азарт

— Ничего не обещаю, но попробую. Ответ дам завтра, — сказал Илья на прощанье.

— Очень хорошо! — весело похвалил Альберт и протянул листок бумаги. — Вот тебе домашний телефон Марии Афанасьевой, но это, как я понял своих информаторов, дом, где она живет с мамой. Совсем не обязательно, что ты ее там обнаружишь.

— Обнаружу, — сказал Илья. — Кстати, какие финансовые условия этой битвы в грязи? Мне же надо чем-то соблазнять соперницу чемпионки Алабамы.

— Мы уже подсчитали возможности, — начал было Альберт.

Но Аня перебила резко:

— Обычно я получаю процент с зала. Но вы тут как были нищие, так и остались. Так что много народу не наберете. Но все равно. Гарантировано — десять тысяч баксов победителю, две тысячи — проигравшему.

— Тоже деньги, — не стал спорить Илья, простился и ушел из редакции.

Он добрался до своей машины и обнаружил, что Римма мирно спит на откинутых креслах машины. Ополовиненная бутылка виски валялась у нее под ногами, однако инопланетянка не забыла плотно завернуть винтовую пробку, дабы не понести потерь, разлив божественную влагу.

К лучшему. Илья очень осторожно тронул автомобиль с места и в кошачьем, мягком стиле покатился по улицам так, что Римма и не просыпалась, а только мурлыкала что-то, едва приоткрывая глаза. Илья подвез ее к своему дому, решил не ставить машину в гараж, выключил мотор, осторожно взял Римму на руки и понес по лестнице на третий этаж.

Она очнулась лишь тогда, когда он отмыкал двери.

— Мы уже дома? — удивленно спросила она.

— Дома, дома.

— А как же ресторан? Танцы-пляски-дамы-кавалеры?

— Ты что — забыла?! Только что из ресторана! Ну и пьешь же ты в последнее время! Такого шороху в «Арлекино» навела, что только милиция с тобой и справилась.

— Правда? О Господи…

Он уложил ее на диван, прикрыл толстым ватным одеялом, а сам улегся в маленькой комнате и заснул не сразу — день миновал суетный, и, строго говоря, события его не мешало бы рассортировать, чтобы в дальнейшем не запутаться. Но заснул в тот момент, когда попытался определить для начала — что было главным, а что второстепенным.

Глава 11

Весь следующий день в стенах Института специального приборостроения прошел под знаком судорожных поисков младшего научного сотрудника Спартака Дубина. Заботливый завлаб Шершов даже съездил к нему домой и вернулся на работу, несколько ошарашенный. Невнятно промямлил, что толку от семьи Дубина — никакого, они сами не знают, куда Спартак пропал, и вообще — семья малоконтактна.

Около полудня Дубин неожиданно самолично вышел на связь. И виновато сообщил Шершову, что звонит из Твери, что застрял там, потому что надо устроить в специальную больницу брата, дело это сложное, формализма много, но завтра он обязательно вернется.

Шершов успокоился, а Илья понял, что положение сохраняется прежним и этим звонком заложник Спартак подает ему, Илье, знак, что следует поторопиться. До телефона Спартака допустили, но вряд ли он звонил из Твери. Его содержали где-то поближе, и это еще предстояло узнать — где.

Завлаба Шершова этот звонок успокоил. А если бы и не было звонка Дубина, Шершов про него после обеденного перерыва все равно забыл бы, поскольку на завлаба свалилось негаданное счастье. На доске приказов вывесили подписанное директором института сообщение, что образована комиссия по творческому наследию академика Всесвятского-Лады и он — Шершов — зампредседателя этой комиссии, то есть тот человек, который и должен вести всю работу.

— Пересветов! — тут же заявил Шершов. — Хотите вы того или нет, но я вас назначаю своим помощником, да?

— Нет.

— Как нет? Мы же составим сборник трудов твоего учителя! Возведем ему достойный памятник творческого труда!

— При чем тут я?

— При том, что при том, — очень логично пояснил Шершов. — Многое из деяний Бориса Сергеевича известно, а многое неизвестно! И мы будем по крохам собирать ему этот обелиск. На память и в назидание потомкам. Кстати сказать, надо прояснить ситуацию с этим проектом «КРД-Дельта». Надо найти его концы, если они есть. Следовательно, надо идти к Харламову, требовать разрешения работать с архивом.

— Не хочу идти к Харламову, — заупрямился Илья.

— Это еще почему, Илья-джан?

— Не люблю работников КГБ. Ни бывших, ни ныне перекрасившихся.

— КГБ как такового давно нет, Илья-джан, — терпеливо пояснил Шершов. — А Станислав Васильевич Харламов и раньше не допекал нас особенно своим режимом. На моей памяти за десять лет работы поймал в стенах института всего лишь трех шпионов! Наверное, расстрелял их собственноручно. А может быть, и нет. Во всяком случае, крови на руках Харламова не наблюдается. Идем в архив, Илья-джан.

— А платить за работу в комиссии будут? — продолжал ломаться Илья.

— О, Боже! — застонал Шершов. — Ну ты, Пересветов, не просишь денег хотя бы за то, что писаешь в туалете? Можешь что-нибудь сделать по велению души?

— Могу, — легко согласился Илья. — Если платить за душу будут.

Сорокапятилетний Станислав Васильевич Харламов, начальник режима, «секретчик», в силу своей суровой профессии мужик перманентно угрюмый, сказал весело: