Смертельный азарт

— Перестань скрипеть. В каждом из нас что-то намешано. Нормы как таковой нет. Один пьет горькую, другой ширяется, третий рвется в президенты, а четвертый сутками сидит перед телевизором. Где тут норма? Все мы уроды, и не бросай ни в кого камней, а то сам получишь кирпичом по лбу.

Свет погас раньше, чем умолкла музыка. Потом узким лучом высветили только микрофон, и около него оказался седой мужчина, одетый «нормально» — с точки зрения Корвета. И заговоривший тоже в мужском диапазоне.

— Дорогие мои изгои, дорогие отверженные нашего общества! — весело и с напором начал он. — Сегодня наш день, наш маленький праздник! И я рад сообщить вам, что только что говорил по телефону с Нью-Йорком и всем вам передаю привет от общества Объединенного центра сексуальных меньшинств всех Соединенных Штатов Америки! Они посылают вам свой горячий привет!

Зал разразился криками и заздравными воплями, а Корвет откомментировал по-своему:

— На весь мир уже расползлась зараза!

Оратор у микрофона поднял ладони, с улыбкой успокаивая зал.

— Да, изгои, да, отверженные, да, не принятые в обществе — сегодня мы объединяемся! Сегодня мы смело можем сказать всему миру, что мы не только выродки и презираемое отребье общества, но мы честнее, лучше и выше всех остальных!

После такого заявления зал пришел в неистовство, а Корвет едва не упал в обморок со стула.

— И сегодня никому не надо доказывать, что мы не грязные извращенцы, сегодня всем известно, и это подтверждается результатами научных исследований, что наши изысканные половые и сексуальные наклонности заложены в нашей наследственности, в хромосомах наших генов!

И на это зал прореагировал с нескрываемым восторгом.

— Вспомните, мои юные друзья, что было при попытке определения категории — что есть ЧЕЛОВЕК? В чем отличие человека от остального мира флоры и фауны? И к какому же выводу пришли эти умники? Они вычислили, что в животном мире, среди скотов и пернатых, нет гомосексуализма! Среди животных нет однополой любви! Вам становится ясно, что именно НАС оторвали от скотов, от животного мира, от тех, кто произошел от обезьяны! Именно мы — гомо сапиенс, потому что ни свинья, ни лошадь не бывают «голубыми»! Мы — высшая стадия развития человечества.

От этого беспардонного заявления члены клуба, кажется, с ума посходили от восторга и радости. Оратор лишь через минуту смог продолжить свое выступление.

— Но это теории! А наши практические задачи должны строиться на всемирном объединении и сплоченности! Мы должны выйти на улицы и площади, как несколько лет назад наши братья и сестры сделали это в Америке! Мы должны иметь своих представителей в Думе! И более того! Мы должны спокойно и с дальним прицелом выдвигать своего кандидата на должность президента России! Россия должна стать государством «голубых»!

— Ну, это слишком, — дернулся Корвет. — Я ему морду набью.

— Сиди, — урезонил его Илья. — Не за тем мы сюда приехали, а морду, скорее, набьют тебе. Римма, присмотри за ним, а я пойду поговорю с нашим клиентом.

— Я с тобой, — обрадовался Корвет.

— Не надо. У тебя нервы сегодня разболтались. Дай мне свою авторучку.

Корвет поколебался, потом залез в карман и, подав Илье толстую капиллярную авторучку, озабоченно предупредил:

— Поаккуратней, заряжена сильно. Выброси после работы.

— Знаю.

Илья встал и вдоль боковой стенки зала прошел к узким дверям, в которые, как он приметил прежде, юркнула звезда космического стриптиза.

За дверью оказался узкий и темный коридор, упиравшийся в глухую ширму. Илья откинул ширму и оказался в квадратном холле, в который выходило по три двери в каждой стене. За какой дверью искать Мэрион, Илья сразу сообразить не мог, но в холл влетела стайка девочек (а может, мальчиков?), и Илья схватил ближайшую за руку.

— Дорогая моя ласточка, — в стиле заведения запищал Илья. — Будь любезна, где уборная Мэрион?

— А вон!

Существо ткнуло пальцем в угол, осторожно отодвинулось от Ильи, и он так и не разобрал, с кем имеет дело — в смысле пола.

Он толкнул указанные двери без стука, вошел и тут же прикрыл их за собой.

В маленькой комнатушке у зеркала сидел Мэрион (ох уж и имечко!) и внимательно, с женской озабоченностью, рассматривал свою физиономию в зеркале. Лампы без абажуров, укрепленные по обеим сторонам зеркала, высвечивали его нарумяненное, нежное лицо. Звезда готовилась к очередному выходу на сцену.

— Узнаешь меня? — Илья шагнул к артисту.

— Ой… — Тот оглянулся, улыбнувшись не без кокетства. — Мы, кажется, с вами где-то встречались.

— Встречались. Ты передал мне письмо от Андрея Андреевича Куприянова. Где мне его найти?

— Пошел вон, — грубо и густо ответил Мэрион. — Я тебе не справочная.

— А если я заплачу за справку? — спросил Илья и многозначительно полез в карман.

— Ты не туда попал, мальчик, — презрительно ответил Мэрион, и Илья отметил, что мышцы у него — спортивные, а натура — ерепенистая, и, следовательно, добром с ним не договоришься.

Илья наклонился над плечом Мэрион так, что оба увидели свое отражение в зеркале — голова к голове, словно братья. Или — брат и сестра, если угодно.