Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

— Ничего не решалось, — говорил Джонсон. — Кеннеди мучился от болей в спине, несколько раз подбегал к комнате, где хранился ядерный чемоданчик, и тут же летел обратно к телефону. Я-то думал, он не сможет говорить после таких вспышек, а он спокойно брал трубку, улыбался, словно видел собеседника, и твердым голосом начинал разговор:

— Хай, мистер Хрущев, как ваша супруга? Спасибо. Моя тоже. Передавайте привет. О, сейчас только что сказали, на базах на Кубе творится нечто новенькое. Не разъясните?

Да, Кеннеди был именно таким. Он умел сохранять хладнокровие в минуты локальных катастроф. И на плахе он улыбнется палачу и скажет «Хай, как дела? У меня пока все о’кей».

Даллас очень красивый город. Очень красивый и богатый. Я бывал там несколько раз. И всякий раз, когда я приезжаю, иду тем же маршрутом, каким следовал кортеж президента. Накануне он получил анонимку с угрозой и, смяв, выбросил ее. Его предупреждали. Его пугали. Ему советовали. Но Клан знал своего любимца лучше всех. Клан знал: президент поедет в Даллас — ничья воля ему не указ. И чем больше было советов через «не», тем упрямее становился президент. Для него всегда «нет» означало «да».

Поэтому у него была власть, кресло президента и много женщин.

— Порвем их, — шепнул он Жаклин и подал ей руку, спускаясь с трапа самолета.

Открытый верх автомобиля. Улицы, переполненные народом. Даллас не очень жаловал Кеннеди, но уважал отвагу. Открытый верх автомобиля в городе, где все имеют оружие. Поэтому люди приветствовали своего президента. Он был настоящим патриотом. Несколько раз Кеннеди выходил из машины и общался с техасцами. И сейчас он им улыбался своей обаятельной мальчишеской улыбкой. Спустя несколько секунд раздались выстрелы. Крик. Паника. Джон стал оседать на колени сидящей Жаклин. Та словно оцепенела и, стараясь удержать его голову, шептала:

— Джон, я люблю тебя.

Он еще это услышал. Улыбнулся и потерял сознание.

Все подробно обсуждали в печати нерадивость охраны: дом, где засел с винтовкой Освальд, не был проверен, да еще возникли какие-то проволочки с доставкой раненого в больницу. Все это исключительно субъективный взгляд. Эпоха должна была измениться. Клан не прощал неповиновения. Окольцевав легендами факты, он упивается тем, что до сих пор тайна убийства не была раскрыта.

Глава 5. Джон Леннон

Первые шаги. Гений и злодейство. Смертельная операция. Имя убийцы знали все. Кто заказал президента Рейгана. Пять выстрелов, изменивших судьбу.

 

Угловатые движения богомола. Тонкие пряди лезут в глаза. От усердия прикушен язык. Очки в железной оправе съехали на кончик носа. Парень изо всех сил теребит струны гитары и очень сердится на себя, что совершенно не удается ухватить технику. Пальцы не слушаются, кисть не гнется, гитара скользит с коленей, да и вообще кажется жутко неудобным инструментом. Джон бы и бросил это занятие, если бы не новый друг, который сидит на столе, болтая ногами, и пристально следит за битвой Джона с гитарой:

— Я не подумаю, что ты малодушный, — сказал, словно прочитав его мысли, сидящий на столе парень, — просто решу, что ты бездарь.

— Я не бездарь, — возмутился Джон и с новой силой задергал струны.

Пол саркастично фыркнул:

— Кисть расслабь. Вот. Пальцы плотнее прижми. Подушечками держишь струны.

Джон Леннон ворчал и ругался, а терпеливый Пол Маккартни мурлыкал себе под нос какую-то мелодию и спокойно исправлял ошибки друга:

— Стоп, — Пол внезапно хлопнул себя по лбу, — Джонни, ты же правша!

— Ну да, — отозвался основательно вспотевший Джон, мельком поглядывая на часы и чертыхаясь. Промучился он больше часа с этой гитарой, и только пальцы заболели.

— А ну-ка, — Маккартни соскочил со стола и потащил его в гостиную к огромному зеркалу, — я левша и учу тебя как левша, поэтому у нас ни черта не получается, а вот теперь пробуем.

Джон стоял перед зеркалом, и руки словно сами прошлись по струнам, пальцы терзали гриф, и впервые за мучительные часы обучения гитара издала нормальный звук.

— Ты мой счастливый билет, — рассмеялся от радости Леннон.

— А то ж, — пихнул его Маккартни в плечо, и парни продолжили заниматься.

С тех пор они были постоянно вместе. Азартные. Веселые. Колючие. Даже когда от «Битлз» остались лишь воспоминания и гениальные синглы, друзья продолжали делать вид, что их отношения по-прежнему безоблачны.

Ринго Стар — один из музыкантов группы «Битлз» лишь пожимал плечами, когда я как-то на одной из вечеринок подошел к нему с этим вопросом.

— У парней просто разошлись интересы — такое бывает слишком часто, особенно если долго трешься в одном коллективе.

— Почему в среде популярных людей так моден принцип японского интервью? — проворчал я, наливая себе пива.

Ринго расхохотался и хлопнул меня по плечу:

— Чудак, правда может быть такой нелепой, что в нее никто не поверит.

Я сердито посмотрел на музыканта и пошел за новой порцией пива.